Книга Герцог Борджиа н-ской губернии , страница 10 – Наталья Никольская

— А что вам в ней не хватало, можно узнать?

— Интеллекта, конечно. С ней совершенно не о чем было говорить. Она была глупой и при этом очень любила давать советы и поучения. Это изрядно утомляло.

— А на первых порах вы не страдали от отсутствия у нее интеллекта?

— Да, сначала я не замечал этого. Мне было все равно, какие у нее мысли, какой характер. У нее было красивое лицо и шикарное тело. Этого мне было вполне достаточно.

— А потом показалось мало?

— Да, представьте себе. Я стал старше, мои запросы изменились. По-моему, это вполне нормально? — он с некоторым вызовом посмотрел на Вершинину.

— А по ее мнению? — поинтересовалась она.

— Она, конечно, так не считала и очень изводила меня требованиями продолжить наши отношения. Мне стоило огромных трудов убедить ее, что мы не созданы друг для друга.

— Вам это удалось?

— Я считал, что да.

— А сейчас?

— А сейчас, после того, что произошло, я не знаю… Два месяца назад я серьезно поговорил с ней. Расставил, так сказать, все точки над i. Она устроила мне бурную сцену со слезами и упреками, но потом успокоилась и согласилась со мной.

Володя говорил спокойно и уверено, легко подбирая слова, точно он несколько раз отрепетировал свои ответы.

«Впрочем, так оно и есть, — подумала Вершинина, — он отвечает на них уже не в первый раз и успел хорошенько обдумать и запомнить свои права». Вообще, он производил впечатление очень неглупого, с претензиями, парня, что в принципе, соответствовало рассказу о нем Василия Васильевича. Нельзя сказать, что он понравился Вершининой, но версия о причастности казалось ей все менее и менее вероятной — слишком он был умен и осторожен для этого.

«А может быть, идея Алискера не так уж фантастична?» — подумалось ей.

— Значит, после вашего серьезного разговора, Светлана оставила вас в покое? Я правильно поняла?

— Да, во всяком случае, я тогда так подумал. Она перестала звонить, не приходила ко мне. Ни я, ни наши общие знакомые ничего о ней не слышали. То есть, она как бы полностью ушла из моей жизни. Я даже начал забывать о ней. А тут такое…

Он умолк, потерянно глядя на Вершинину.

— Теперь обратимся к событиям прошедшей ночи, — произнесла Валандра.

При этих словах Зубов напрягся побледнел еще сильнее.

— Вы утверждаете, что вас не было в квартире всю ночь и вы не знаете, как туда попала Светлана, правильно?

— Да, это так. Я понятия не имею, как ей это удалось.

— Тогда скажите, где вы провели эту ночь.

Зубов поерзал на стуле.

— Я… я не могу вам этого сказать. Дело в том, что это не моя тайна. Я просто не имею права раскрывать ее.

— Детский сад! — вскипела Валандра. — Вы что, не понимаете, что речь идет об убийстве, совершенном в вашей квартире, и вы являетесь главным подозреваемым. Под угрозой ваша свобода, а вы тут лопочете о каких-то тайнах!

Зубов упрямо молчал. Потом решительно произнес:

— Я не могу сказать вам этого. Понимаете, от этого зависит спокойствие и благополучие человека, женщины…

— Вы намекаете, что не хотите компрометировать даму? — Валандра подняла брови.

Володя кивнул, опустив глаза.

— Весьма похвально и благородно. Алискер, посмотри на этого рыцаря. Ради чести прекрасной дамы он готов пожертвовать своей свободой.

Раздражение Вершининой возрастало.

— Вы можете смеяться надо мной. Но я ничего не могу сказать вам об этом.

— Что ж, если вы так решительно настроены, воля ваша. Я не буду больше настаивать. По-моему, у вас достаточно собственного ума, чтобы понять, чем вы рискуете.

Зубов снова кивнул в знак согласия.

— Я могу сказать только одно — наконец, заговорил он, — я не причастен к этому убийству и я не знаю, как Света оказалась в нашей квартире.

— Хорошо. Давайте поговорим о напитке, найденном у вас, который, по всей видимости, и стал причиной смерти Сергеевой. Надеюсь, об этом вы можете говорить?

— Могу, но я не знаю, что сказать об этом. Когда следователь заявил мне об этой бутылке, для меня это была полнейшая неожиданность. Я не знаю, как она оказалась в моей квартире.

— Ага, — кивнула Вершинина, — то же, что и со Светланой: ничего не видел, ничего не знаю. С вами, молодой человек, очень трудно иметь дело. У меня складывается впечатление, что вы сами не хотите помочь себе.

— Я не виновен, и точка. Я не обязан это доказывать.

— А кто же обязан?

— Вы! И следствие! Закон должен охранять мои права. Я не совершал ничего противоправного, значит, я не должен оправдываться.

Вершинина боролась с желанием подняться и отхлестать по щекам этого самонадеянного щенка.

— Я думала, что ты умнее, — она перешла на «ты», — но ошиблась. Если ты так уверен, что справедливость восторжествует сама по себе, значит, нам с тобой делать нечего.

Володя испугался, увидев, как Вершинина сделала движение, чтобы подняться со стула.

— Нет, я не уверен в этом, — поспешно заговорил он, — но я действительно не знаю ничего об этой треклятой бутылке!

— А почему же тогда на ней обнаружены твои отпечатки пальцев?

— Не знаю! Может быть, такая бутылка и была у нас, может, я и держал ее в руках, но я понятия не имею ни о каком отравленном напитке. В конце концов, разве я похож на идиота? Разве я стал бы убивать Светку в своей собственной квартире! Честно говоря, если бы хотел избавиться от нее, то нашел бы другой способ, гораздо более безопасный!

— Я понимаю это. Но как ты сам для себя объясняешь случившееся?

— Я не знаю! Я совершенно не пониманию, как это могло случиться! Следователь спрашивал, не подставил ли меня таким образом кто-либо из врагов. Но у меня нет врагов. Я всегда стараюсь со всеми ладить. Мне абсолютно ни к чему лишние проблемы. Я даже со Светкой постарался расстаться цивильно, без обид и ссор.

— Ты уверен, что тебе это удалось?

— Сначала я был уверен в этом, но теперь не знаю, что и думать.

— Не могла ли она таким способом попытаться насолить тебе? — повторила Валандра версию, высказанную Мамедовым.

— Не знаю, — задумался Зубов, — я не ожидал от нее такого. Конечно, Светка была способна на многое, но… чтобы убить себя только ради того, чтобы отомстить мне?… Не думаю. По-моему, для этого она была слишком большой эгоисткой. Она могла бы насолить мне, я даже опасался этого, но только не таким способом. Это не в ее стиле.

— Ты так хорошо знал ее?

— Мне казалось, что я прекрасно знаю ее. Но теперь я начал сомневаться. Я уже ни в чем не уверен.