Онлайн книга «Эффект бабочки »
|
– Если согласишься поужинать, обещаю – обсудим этот вопрос! – Имагин крикнул ей вдогонку. И голос его не звучал унижено или оскорблено. Он был доволен, впрочем, как и сама Настя. На лице настойчиво расплывалась улыбка, которую надо бы потушить, но никак… И где тот мужчина с тяжелым взглядом? Или это он? Просто такой разный? Крайне ребяческий и безмерно серьезный? Ее личный 'В случае чего'. Настя ускорила шаг, продолжая чувствовать взгляд Имагина. Пожалуй, будь она бабочкой, спружинила бы от земли, взмывая в манящее небо. *** В кафе она не вернулась, поехала сразу домой, а потом долго сидела, смотря в монитор ноутбука, то глупо улыбаясь, то становясь не просто серьезной – отчаянно грустной. В девичьей голове проходила невероятная борьба. Есть мужчина, которого она интересует. Причем интересует сильно и уже достаточно давно Настолько, что он заботится о ее безопасности. Этот мужчина не сделал еще ничего плохого. Россказни о том, что хотел ее уволить, оказались бредом Пирожка, взгляды… он-то не виноват, что его взгляды так подействовали. Беседа на праздновании дня рождения Бабочки… Это ведь нормально, что мужчине, который испытывает симпатию к девушке, не нравится, что она крутится полуобнаженной перед пьяной толпой, и предложение его пусть было двусмысленным, но подразумевало не то, о чем подумала Настя. Кроме того, он ее действительно спас, и теперь… Никто и никогда еще не заботился о ней подобным образом. Дарили цветы – да, водили по кафе, кино и ресторанам – да. Орали песни под окном – тоже да, даже на асфальте сердца рисовали и глупости разные, но никто не занимался подобным. Да и сам он… Настя снова закрыла глаза, вспоминая лицо Имагина – сердце привычно ускорилось. Как бы она ни пыталась сопротивляться и отнекиваться – он тоже заставляет девушку чувствовать что-то к себе. Когда взял за руку – было приятно, получить пониже спины – не обидно и не так возмутительно, как Настя попыталась показать. Ну и почему она тогда так настойчиво сопротивляется? Вопрос в который раз остался без ответа. Насте казалось, что она просто не может… Ну не может позволить себе подпустить этого человека ближе. И дело не столько в том, чем все непременно закончится – его победой и ее разбитым сердцем, проблема намного глубже, где-то на уровне интуиции, подсознания. Там стоит 'стоп', который не сдвинуть. Потому, лучше, чтоб ей не пришлось звонить, а Имагин, вернувшись, забыл о том, что на земле существует такая Настя Веселова, которая вызывает в нем живой интерес. И еще хорошо будет, если он станет все реже появляться в Бабочке, а она сама найдет наконец-то что-то другое. Да, так будет лучше. Наверное… *** – Я уже слишком стара для этого, – девочки сидели в общей гримерной. Хотя кто сидел, а кто и лежал, забросив ноги на стену, как Амина. Свои непозволительно длинные ноги, на которые и смотреть-то больно. Точнее на них приятно, а на свои, какими бы ровными и стройными они ни были, – потом больно. – А сколько тебе? – да, бестактно, но этот вопрос волновал Настю с первого дня знакомства с Аминой. Ведь девушка принадлежала к породе тех, о чьем возрасте сложно судить по внешнему виду. Иногда дашь двадцать, не кривя душой, а иногда и тридцать, тоже совершенно серьезно. – Через три года будет тридцатник. Кто-то присвистнул, кто-то хмыкнул, а кто-то остался безучастным. Амина же легким движением перевернулась, усаживаясь на диванчик по-человечески. – А что? – она склонила голову, бросая на Настю лукавый взгляд. – Ничего… И сколько ты работаешь здесь? – Пять лет. С момента открытия. Девочки притихли, не веря своим ушам. Обычно из Амины слова о личном не вытянешь, а здесь столько информации и сразу… – И ты никогда не хотела уйти? – для Насти, для которой проведенной в стенах Бабочки срок был сплошной борьбой и полосой препятствий, годы в Баттерфляе казались фантастикой, нереальщиной и нежелательностью. – Раз в три дня – стабильно хочу. Ну и что? Остаться хочу больше… Нравится мне тут. – Нравится? Амина улыбнулась, закидывая руки на спинку дивана. – Представь себе. Я бы кое-что изменила, конечно, но концептуально – нравится… – Что изменила бы? – А об этом я уже не с тобой разговаривать буду, а с твоим… – Он не мой! – Настя ответила, а потом почувствовала, как жар приливает к щекам. Остальные девочки снова начали хмыкать и переглядываться. – Да я ведь даже не сказала, кто… Может, я о Пирожке? Все прекрасно знали, что не о Пирожке. Только ленивый не заметил бы игры в гляделки Насти с Имагиным, да и на празднике клубных именин были все, так что кто здесь 'твой', было понятно каждому. – Он. Не. Мой. А Настя, слыша подобные разговоры, каждый раз заводилась. – Ладно-ладно, успокойся. Не твой, значит, не твой. Может, правда остыл уже. Не пришел же опять. В третий раз, получается… Не пришел. Хотя Насти и знала об Имагинском отъезде, причем знала из первых уст, но где-то в глубине души верила, что он все равно явится в Бабочку. А он не пришел. И не позвонил ни разу. Она тоже не позвонила – но у нее-то причин не было, а он мог бы… Черт, стоило дать волю мыслям, как они уносились не туда. – Ладно, я пошла, а вы тут можете спокойно перемывать мне косточки дальше, – Настя буркнула беззлобно, получив в ответ такие же беззлобные прощания, подбадривания или подтрунивания. Оказалось, что в Бабочке коллектив способен быть куда более душевным и искренним, чем в труппе, по которой Веселова сначала так скучала. Здесь никто ей не завидовал, как и она никому, никто особо не откровенничал, но и тумана таинственности на ровном месте не напускал. Здесь умели смеяться друг над другом и над собой без задней мысли, просто потому, что смеяться необходимо, а не помня, что с помощью шутки можно кого-то унизить. Прикрыв за собой дверь общей комнаты, Настя направилась в свою. Пошарила рукой по крышке трансформатора, но ключа там не нашла. Нажала на ручку – дверь открыта. Странно, вроде же закрывала… Пожав плечами, она вошла в темное помещение без окон. Может, просто забыла, или Пирожок заглядывал. В конце концов, не так уж и важно – ценности внутри не хранятся, а на ее шорты и босоножки вряд ли покусится соискатель материальных ценностей. Настя прошла к трюмо, открыла ящик, извлекла из него телефон. Ни входящих, ни сообщений, а еще часы показывают рань несусветную, ну или поздноту непозволительную… Облокотившись руками о тумбу, Настя приблизилась к зеркалу, попыталась разглядеть свое отражение в кромешной темноте. Увидеть, конечно, смогла только овал собственного лица, но живо представила, как может выглядеть – наверняка тушь давно размазалась, грим поплыл, волосы растрепались. Издержки профессии, ничего не поделаешь. А теперь нужно еще домой добраться, и только там счастье: собственный душ, собственная кровать, подушка собственная и такое же одеяло. А еще мишка – родительский подарок на семилетие. Собственный и очень дорогой сердцу. |