Книга Вероника Спидвелл. Опасное предприятие, страница 67 – Деанна Рэйборн

Мистер Петтифер напряженно сглотнул и вновь попытался разжечь трубку, но у него сильно дрожали руки. Трубка выпала, и содержимое рассыпалось по столу. Стокер протянул к нему руку, но мистер Петтифер отшатнулся так, будто боялся обжечься.

– Тише, старина, – миролюбиво сказал Стокер. – Я только собирался зажечь вам трубку. Думаю, пара затяжек пойдет вам на пользу. – Он достал все необходимые приспособления и принялся за работу. Через минуту у него уже была готова прекрасная трубка для мистера Петтифера, и он протянул ее с улыбкой. Тот набросился на нее, как голодающий – на хлеб, и начал так глубоко затягиваться, что я испугалась, как бы у него глаза не выскочили из орбит.

Но результат стал заметен почти сразу. Он расслабился, подобрел, волнение улеглось, и он даже сумел заговорить.

– Вы ведь им не расскажете, в похоронном агентстве? – спросил он, пристально глядя на Стокера.

Стокер пожал плечами.

– А нужно рассказывать? Вы приступаете к работе под действием этого вещества?

На лице мистера Петтифера отразилось искреннее возмущение.

– Никогда! Но моя профессия не всегда дается мне легко. И тогда трубка – единственное, что может меня успокоить.

– А эффект от нее совершенно такой же, как от настойки лауданума ^[19], которую любой аптекарь пропишет жене зажиточного торговца, – заметил Стокер.

– Вот именно, – сказал мистер Петтифер, затянувшись с видимым удовольствием. – Зачем вы пришли?

Стокер тем временем приготовил еще две трубки и торжественно протянул одну из них мне. Мистер Петтифер к тому моменту снова пришел в нетерпение, и я поняла: Стокер специально тянет время, чтобы подогреть в нем страх, а накачать меня наркотиками – вовсе не основная его задача. Но все же с волками жить… – подумала я и вдохнула полные легкие едкого дыма. Задержала дыхание, медленно досчитала до десяти на мандаринском и выпустила воздух через ноздри.

Стокер тоже сделал затяжку и взглянул на меня. По дороге мы разработали план. Зная, что в официальном отчете не хватает какой-то информации, мы заключили: единственная возможность вытянуть эти сведения – расспросить застенчивого гробовщика и с таким заданием лучше справится женщина. Памятуя об этом, я повернулась к мистеру Петтиферу.

– Как вы, наверное, и сами догадались, мы пришли поговорить о смерти Мод Эресби, художницы, известной под именем Артемизия.

Его рука уже не дрожала, и на какой-то миг показалось, будто даже дым не хочет двигаться. Но вот он снова начал клубиться и поднялся у нас над головами, а мистер Петтифер медленно кивнул, и я заметила, что кончик носа у него совершенно белый и слегка приплюснутый.

– Понятно. А если я ничего вам не скажу, то вы доложите в похоронное агентство о моих сегодняшних занятиях. Такая у вас игра?

– Никакой игры, мистер Петтифер. Только честная сделка. Нам нужна информация, которой вы располагаете. Если будете так добры поделиться ею с нами, мы оставим вас в покое и пойдем своим путем.

– А если нет? – спросил он, затем быстро взглянул на Стокера, прикидывая, насколько тот выше и шире в плечах, и покачал головой. – Ну да неважно. Не хочу этого знать.

Он опять затянулся, довольно долго подержал дым во рту, потом выдохнул целое облако, наполнившее альков сладковато-гнилостным запахом. Стокер курил более расслабленно, медленно и ритмично вдыхал и выдыхал дым, так что тот все время клубился у него над головой, а я пускала тонкие серые струйки прямо в мистера Петтифера, как бы опутывая его.

Он начал говорить.

– Я ассистировал мистеру Паджетту, когда мисс Эресби прибыла в наше похоронное бюро. Он отправил меня с каким-то поручением, а сам стал говорить с человеком из Скотланд-Ярда, но мне удалось кое-что услышать из их разговора.

– Как выглядел этот мужчина из Скотланд-Ярда? – спросила я, вдруг почувствовав, как тяжело двигается мой язык, и ощутила некую уверенность в том, что сегодня мы непременно узнаем что-то очень важное.

Он закрыл глаза и описал детектива, вплоть до светло-карих глаз и беспечной манеры общения.

– Морнадей, – тихо сказала я Стокеру. Он кивнул, но ничего не ответил.

Мистер Петтифер снова открыл глаза.

– А что они обсуждали с мистером Паджеттом? – спросила я.

– Была одна деталь в связи с этой смертью, которую не упомянули в полицейских отчетах, – с готовностью ответил он. Когда он попытался продолжить, его голос сорвался, и он снова вцепился в свою трубку. Непонятно было, насколько это ему помогает. Стокер становился все более расслабленным, я же пока не чувствовала на себе совершенно никакого действия, а мистер Петтифер до сих пор был напряжен как струна. Он достал платок и промокнул им лоб.

– Мы знаем, что в ее смерти было что-то необычное, – сказал ему Стокер. Мистер Петтифер сразу немного расслабился. Очевидно, ему было приятно, что мы не вытаскиваем из него подробности насильно. Для гробовщика он излишне болезненно реагировал на разговоры о смерти.

– Вы скажете нам, что именно было необычного? – мягко спросила я.

Мистер Петтифер медленно кивнул, продолжая курить.

Я взглянула на Стокера. Он сжал губы и выпускал из носа огромные клубы дыма, почти как дракон. Я посмотрела на него сердито, чтобы он не задавался, и уголки его рта дрогнули: похоже, он пытался подавить улыбку. Я постаралась лучше раскурить свою трубку, подозревая, что с ней что-то не так, потому что я по-прежнему не замечала в себе никаких изменений, кроме разве что вялости, которую можно было списать на поздний час.

Мистер Петтифер заговорил отсутствующим голосом.

– Ее одурманили, – сказал он наконец.

– Одурманили? – Я буквально задрожала от возбуждения.

– Да, каким-то из опиатов, – сказал он, слегка покачиваясь, и я заметила, что глаза у него уже косят. – Вероятнее всего, настойкой лауданума.

– Но зачем? – спросила я. Он вздрогнул, и мне пришлось немного отодвинуться от него и говорить потише. – Зачем нужно было одурманивать ее, если убийца все равно собирался перерезать ей глотку?

– Так проще, – сказал он, и его глаза вдруг начали стекленеть. – Чтобы перерезать горло такой здоровой и крепкой девушке, как эта, нужен сильный, большой мужчина. Но если она была в бессоз… бессоз… – Он снова замолчал и сложил губы будто в беззвучном свисте.

Я опять взглянула на Стокера.

– Женщина? – спросила я одними губами. Я сразу подумала об Оттилии Рамсфорт и мотивах, которые могли скрываться под этой спокойной и нейтральной внешностью. Но она в ту ночь была одета в белый, и на ее платье не было ни капли крови Артемизии. Кто же тогда? Эмма Толбот? Юная Черри?