Онлайн книга «Аукцион судьбы. Книга вторая»
|
– Неужели ты думала… – позже, когда её уже выпишут, и она будет сидеть на кухне крестного, Вадим, скрестив руки на груди и гневно сверкая глазами, начнет с придыханием выговаривать дочери: – Неужели ты на самом деле думала, что мы примем от тебя деньги? – Пап… – Не папкай! Она никогда не видела отца таким злым и разгневанным. – Пап, я хотела как лучше… – Ты меня обманула. Вот так просто. И одновременно нелогично. Её папочка обиделся на то, что она заработала деньги им на жилье, солгав ему. Саша даже боялась думать, в каком свете отцу видится её выходка. – Мам… поговори с папой… Ей было тяжело от одной мысли, что папа не желает идти на мировую. Мама качала головой. – Ты думаешь я не разговаривала? Разговаривала. Не приводила ему доводы? Приводила. Множество. Разных. Говорила, что ты находилась в отчаянии и пошла на это ради семьи. Ради нас. Что ты чувствовала вину из-за того, что мы остались без жилья… Саша, ты знаешь своего отца. Он упертый, как бык. Кстати, в этом вы очень схожи. Ничего, Сашуль, перебесится. И успокоится. Ты же его девочка… его дочка… При выражении «его девочка», там, в груди, где теперь билось новое сердце, полоснуло знакомой болью, которую Саша мгновенно задавила. Не сейчас… Кстати, папа так и не сменил «гнев на милость». Несмотря на то, что прошёл год, и, казалось бы, уже давно все слова были сказаны, а обиды должны быть стереться. Нет. Стоял на своем. – Я хочу познакомиться с твоим… как его… Осетином. Саша прикрыла глаза. – Папа, я не знаю, где он. – Оооочень интересно. – Папа… – Объявится «женишок», сообщи. И к черту то, что, благодаря «женишку», Саши была проведена сложнейшая и дорогостоящая операция. О другой стороне того, что произошло на яхте Баянова, Саша узнавала по крупинкам. Все словно сговорились и ничего не желали ей рассказывать. В отношении родителей понятно, они и сами знали лишь то, что им сообщили. И опять же – в какой форме сообщили. Первое, что интересовало Сашу – жив ли Олег. Ей постоянно снились сны, в которых она вновь и вновь видела, как в его тело входят пули. Одна за другой. И как он заваливается на спину. Дальше – темнота. Саша каждый раз просыпалась в поту, беззвучно плача во сне. В конечном итоге, ей пришлось выписать антидепрессанты, иначе девушка самостоятельно с бессонницей и приходящими кошмарами справиться не могла. Волнение и ночной стресс ей были строжайше противопоказаны. Единственный, кто мог ей более-менее внятно рассказать об Олеге, был Григо. Позвонить из Германии у неё не было возможности, пришлось ждать возвращения в Россию. – Египетские напастия, Сергеева, ты жива! – Прикольное выражение, Гриша. Привет. – Привет! Ты где? Что ты там натворила, Шурик? – Гриша, а ты можешь приехать ко мне? Вернее, к крестному. Ну, ты понял меня. – Шурик, ты серьезно считаешь, что твои родоки пустят меня на порог? – Пустят, Григо. Я позабочусь. Пришлось подключать маму. С папой разговаривать было бесполезно. Тот демонстративно хлопнул дверью, уйдя на работу раньше положенного на два часа. Он устроился работать на «скорой», и родители поговаривали, что, как только Саше станет легче, они переедут на съемную квартиру. Крестный ворчал, говоря, что их присутствие не обременяет его, но Саша понимала стремление папы уединиться. Жить у бывшего соперника, пусть и близкого человека, сложно. Григо явился с огромным букетом гербер. – Ого. Неприподъемный. Нужна не ваза, а ведро. – Во-во. Где у вас тут можно заныкать ведро? Мама находилась дома, поэтому принесла его без лишних вопросов, тоже понимая, что подобную красоту в обычную вазу не уместить. – Здравствуйте, Вера Анатольевна. – Привет, Гриша. Рада тебя видеть. Мама испекла пироги и, быстро накрыв на стол, ушла, чтобы не мешать разговору. – Гриш… Ты знаешь, о чем я хочу спросить. Саша не стала ходить вокруг да около. Молодой человек скривил губы, и на мгновение ей показалось, что в его глазах промелькнуло разочарование. – Знаю, Сергеева. Об Осетине, правильно? – Да. – Что именно тебя интересует? – Он… – Саша сглотнула, чувствуя, как от тревоги и от страха её начинает мутить, – … живой? Гриша даже хмыкнул и скрестил руки на груди. – Конечно! С чего ты решила, что Белосов мертв? Он тертый калач, и без защиты не полез бы в пекло. Да, шкуру ему в очередной раз попортили, но, по моим последним данным, он жив и почти здоров. Саша на секунду прикрыла глаза, борясь с обрушившимся на неё облегчением. Жив… Остальное… не важно? – Почти здоров? – Говорю же, получил он там пару новых дырок, но не смертельных. Броник его спас. Саша вспомнила тот роковой день. Разве на Олеге мог находиться бронежилет? Сомнительно. С другой стороны, сейчас технологии шагнули настолько далеко, что о многих разработках простые обыватели не то что не знали, они даже не могли предположить, что подобное возможно. – А что… ещё ты знаешь? – Слушай, Сергеева, – Григо усмехнулся и потянулся за куском пирога. – Я говорить тебе ничего не буду. И не обижайся на меня. Я сам мало, что знаю. А сплетни передавать не могу. Да и не хочу. Осетин наделал немало шума. Там крутые зачистки начались. И вообще, он оказался героем. В прямом смысле. Саша крепко сжала губы, борясь с противным ощущением слезливости. Слезы оказались предательски близко. Ещё чуть-чуть, и она расплачется. Истолковав её молчание по-своему, Григо продолжил: – Ему даже медаль всучили. Слова про медаль вывели Александру из ступора. – Какую медаль? – Ей, Шурик, ты меня слушаешь? Или только улавливаешь край информации? – Гриша, не паясничай. Расскажи толком. И да, помни, пожалуйста, что перед тобой сидит человек, напичканный медикаментами, поэтому малость заторможенный. – Кстати, ты клево выглядишь! – Спасибо. Так что там с медалью? – Что-что. Говорят, что на груди твоего Белосова красуется медаль «За заслуги перед Отечеством». Я не шутил, когда говорил, что он герой. На этом, Сергеева, всё. Я, конечно, понимаю, что ты девочка, и как бы к нему испытываешь теплые чувства, но, знаешь ли… – тут он замялся. – Я тоже не каменный. И ты мне тоже нравишься. |