Онлайн книга «Те же и Скунс-2»
С Лёшей и Давидом у него уговор был простой – снимать всё. Даже и тот весьма вероятный – и наверняка колоритный – момент, когда директорша станет запрещать съёмку. – Не знаю я, кто вас звал… Ничего мне не говорили… Алевтина Викторовна в район только что отбыли, нету их, – проворчала вахтёрша. Уже более мирно, уже без прежнего «цепного» отношения к незваным гостям. Тактика приносила плоды. – А мы её подождём. У нас времени вагон, – всё так же весело и легко заверил подозрительную тётку Благой. И повернулся к девчушкам: – Ну-ка, девочки! Покажете нам ваш дом? Что у вас тут самое хорошее? – У нас столовая хорошая! – с готовностью ответили девятилетки. – Там кушать дают! И повели троих «дяденек» по коридору в сторону лестницы. – Не знаю я, нельзя без директора… – продолжала растерянно ворчать вахтёрша. Потом всё-таки потянулась к телефону и начала крутить диск. – А с руками у вас что? – спросил Лёша, пока поднимались на второй этаж. – Да это так, – весело отмахнулись малышки. – Чесотка. Детские руки были покрыты язвочками. До сих пор Лёша видел такое лишь на картинках. – Но врач-то вас лечит хоть? – спросил он внешне спокойно, стараясь не перегораживать обзор Давидовой камере. – Мази какие-нибудь даёт? – Не… У нас врач уволилась. Ей Алевтина Викторовна велела наказанным уколы, а она сказала… Что ещё за уколы? Прививки? – переспросил Благой, забыв, что собирался не вмешиваться в репортаж. – Прививки – это когда всем. Их ещё весной, а уколы – только наказанным. Вовке Казначееву как сделали, у него сразу глюки пошли… – Я тоже что-то такое слышал, – тихо подтвердил Лёша. А молчаливый, побывавший во многих переделках Давид просто продолжал съёмку. Они шли по длинному коридору, фиксируя на видеоплёнку мутно-грязные окна и облезлые стены. Неухожено, неприютно… – Палаты у нас на третьем этаже, туда днём нельзя. А тут – классы…Только сейчас учителя к нам не ходят. Из-за эпидемии, – продолжали девчушки. – А это что такое? – спросил вдруг Лёша. Его внимание привлекла добротная деревянная дверь, плохо вязавшаяся со всем остальным. Маленькие обитательницы детдома посмотрели на взрослых мужчин, отвернулись и захихикали. – Сюда тоже нельзя. Это гостевая. Сюда только старшие девочки ходят. Их Марья Ивановна присылает, для развлечения. Когда дядьки приходят… – Чего-чего? – Благой перехватил многозначительный взгляд Лёши и почувствовал, что холодеет. – Там хорошо, там диваны красивые, – в голосах юных «экскурсоводов» жутко сквозила мечтательность. – Там дядьки конфеты раздают и бананы… – Вот оно! – прошипел Лёша в ухо Благому. – Как раз про это дети в больнице… – Для какого развлечения? – спросил Благой сквозь зубы. – Для какого, для какого, – передразнили девочки. Вот глупый взрослый попался, таких простых вещей не знает! – Они с дядьками сексом развлекаются, вот для какого! – Да… – крякнул Давид. От камеры он, впрочем, не оторвался. – И что, часто эти… дядьки к вам?.. – спросил Лёша. – А как Марь-Иванна девочек оденет в красивое, так и приходят, – в голосах девятилеток Благому снова послышалась жгучая зависть. – Мы тоже конфетки ели, нам девочки приносили. Шоколадные, вот. Дядя… a у вас нету конфетки?.. В столовой Благой увидел тощих мальчишек с коричнево-серыми, немытыми лицами, кое-как одетых линялые рубашки, торчащие из штанов. Девочки вы глядели чуть аккуратнее, но разве что чуть. Все смотрели на одну воспитанницу постарше: та несла на поднос нарезанные порции хлеба. Не успел поднос коснуться стола, как к нему со всех сторон потянулись руки. Многие вскакивали, чтобы схватить «пайку», казавшуюся побольше… Давид только-только запечатлел эту убийственную картину, когда в противоположную дверь буквально влетела рослая, дородная дама. Дети при её появлении мгновенно вскочили, кто-то движением испуганного зверька стал прятать хлеб за пазуху. Дама была элегантно, со вкусом одета, в мочках ушей трепетали тяжеленные золотые серьги. Борис Дмитриевич и Лёша немедленно заслонили приникшего к окуляру Давида, но было поздно: мадам уже заметила камеру. – Кто позволил снимать?! Отдайте немедленно пленку, не то я ОМОН вызову!.. Это была, несомненно, сама Алевтина Викторовна Нечипоренко. Значит, бдительность вахтёрши до конца притупить не удалось, и та позвонила грозной начальнице прямо в машину. А что? Кому в наше время охота лишаться работы? – Здравствуйте, Алевтина Викторовна, – как можно более непринуждённо заулыбался Благой. – Право же, мы ничего не снимаем, просто едем к себе с репортажа, завернули по дороге, ну и не в машине же камеру оставлять? Сами понимаете, вещь дорогая, казённая… А у вас мы так, между делом. Мы тут ввиду эпидемии небольшую статистику собираем. Начальство, понимаете, вечно что-то придумает… Как в вашем заведении с прививочками от гриппа? – Какие прививочки?! Они мне будут тут допросы устраивать?! Таисья Ивановна, вызывай! Невзрачная дежурная послушно кивнула и куда-то заторопилась. Встреча с ОМОНом троим телевизионщикам решительно не улыбалась. Могут для начала не только камеру поуродовать, но и части тела. Прецеденты, к сожалению, были. – Да Бог с вами, Алевтина Викторовна, дорогая, – укоризненно расплылся Благой. – Пожалуйста, сейчас вам плёночку… Сами убедитесь, что чистая… Давид у него за спиной щёлкнул камерой и неохотно протянул видеокассету: – Она денег стоит, между прочим… Благой передал кассету грозной мадам и слегка даже поклонился при этом. Она мёртвой хваткой вцепилась в добычу: – На выход я вас сама провожу!.. Хрупкое перемирие продолжалось до двери. Уже на крыльце Лёша самым невинным образом поинтересовался: – Алевтина Викторовна, извините, я надеюсь, хоть ваши-то собственные дети и внуки сывороткой обеспечены?.. Вот тут Благой затаил дыхание и невольно залюбовался юным коллегой. Умница Лёша поймал тот самый «момент истины», за которым гоняется любой репортёр. Будущая героиня репортажа размахивала «отбитой» у журналистов кассетой и неконтролируемо орала, в пылу ярости выдавая откровения, которые из неё не вытянул бы никакой следователь на допросе. Давид безразлично рассматривал тучки на небе. Даже искушённый в съёмочных делах человек вряд ли заподозрил бы, что как раз в этот миг с него «делают крупный кадр». Мадам Нечипоренко и подавно не догадалась. – Я бы, честно говоря, за обычное воровство не сажал, – задумчиво проговорил Лёша уже в машине. – На производстве там, в фирме… Имущество бы в казну отбирал и ещё отрабатывать заставлял. Но вот кто у сирот… в больнице, в детском саду… Таких я бы сразу стрелял… |