Онлайн книга «Алмазная пыль »
|
К женскому смеху за дверью присоединился и мужской басистый голос – и я, не раздумывая уже, бросилась туда, куда манила меня Доротея. Портьера оказалась плотной и невообразимо пыльной – укрывала собой маленькую нишу с дверью. Там-то я и спряталась: одернула юбку, чтобы не выглядывала наружу, схватила Доротею, чтобы не удрала больше, и – затихла. Поздно, поздно, поздно! – билось в моей голове. – Заметили! Уж перевернутую подушку точно заметят! Кто бы там ни были, во время последних моих манипуляций они давно уж вошли в залу. Робкая надежда лишь оставалась, что, занятые своим смехом и разговором, они меня не увидели. И полутьма опять же была на руку. – Тебе нужно за эту дверь, Маргарита! Кукла повозилась в моих руках и даже попробовала вырваться. – Чш-ш! – уже не зная, чего мне бояться больше, шикнула я. Одним пальцем отвела полу шторки и выглянула в полутьму залы. Их и правда было двое – мужчина и женщина в алом платье с открытыми плечами – переходили от одной бархатной подушки к другой, и женщина с восторгом щебетала над каждой бриллиантовой безделушкой. Какие-то хватала и начинала примерять. Мужчина глядел на это безобразие вполне благодушно, даже советовал не торопиться, а посмотреть все. И, кажется, он вполне имел право здесь распоряжаться, потому что это и был пресловутый «папенька» – Георгий фон Гирс. А я влипла. Окончательно и бесповоротно. – Дверь! Дверь! – снова завозилась Доротея. – Чш-ш! – разозлилась я. – По твоей милости мы сейчас попадемся! – Если сделаешь, как велено, не попадемся! Тебе нужно открыть дверь! Боясь, что стукнет каблук на каменном полу, я шагнула назад и все-таки толкнула дверь. Потом даже на ручку нажала для верности. – Заперто! Чего и следовало ожидать! – Глупая, глупая, Маргарита! Конечно, заперто, но ты можешь достать ключ! Кукольная ручка дернулась и тронула бархатную портьеру так, что она пошевелилась. Я ахнула, напряженная, как стрела. И лишь потом увидела, что отворот портьеры подшит странным образом – так, что получался маленький кармашек, куда можно спрятать монету или… ключ. – Глупая Маргарита! Неужели думаешь, что ключ положат рядом с замком! – зашипела на меня Доротея, когда я радостно запустила пальцы в тот карман. Он, конечно, оказался пуст. – Ключ в другом тайнике! – шипела на меня кукла. – Таком же точно, но в портьере у окна! Третьего от стены! – Откуда ты знаешь? – Знаю! Пойди и забери! Я, легонько отодвинув портьеру, глазами отсчитала третье окно. Как раз напротив нашего укрытия. Через всю комнату. И речи не может идти о том, чтобы туда пробраться сейчас. Это самоубийство! Тем более что хозяин дома с голоплечей девицей стояли в каких-то десяти шагах, у софы, и негромко ворковали меж собой. – Я не пойду туда! – твердо заявила я кукле. – Отсижусь здесь. Если так хочется, сама можешь отправиться за этим чертовым ключом. А я как раз сбегу, когда те двое свалятся в обморок! – Глупая, глупая Маргарита! – злобно сверкнула глазами кукла, и я, разозлившись, зажала ей рот, чтобы, наконец, замолчала. Наступила тишина… Затянувшаяся тишина, в течение которой даже голоплечая девица больше не смеялась. Я предпочитала не фантазировать, что они там делают. Лишь спустя минуты полторы тишина взорвалась кокетливым женским возмущением: – Ах, пусти, Георг, пусти… я вовсе не такая! И женские каблучки по паркету, отбегающие от Георга на почтительное расстояние. – И не проси, – властно заявил он в ответ, – сегодня я никуда не отпущу тебя, моя прелесть. Или девица была все-таки «такая», или убеждать Георг умел: в гостиной снова повисла тишина. Правда, теперь к ней примешивался и торопливый шорох одежды… – Иди теперь! – велела Доротея, благо я чуть ослабила хватку. – Они заняты и тебя не заметят! Иди! – Ты с ума сошла?! И не подумаю! Молчи! Снова я зажала ей рот. Хотя… Трепеща от страха, я все-таки чуть отодвинула портьеру, чтобы оценить обстановку. И никого не увидела. Невероятно, но гостиная была пуста! Впрочем, я быстро сообразила, что Георг с его дамой не ушли: их просто укрывала от меня высокая спинка софы. И, судя по всему, они на этой софе даже не сидели. Господи, ну почему такие истории приключаются именно со мной?! – Иди! – возилась в моих руках Доротея. – Иди сейчас! – Хорошо, иду! Замолчи только! – сдалась я неожиданно для самой себя. Эти двое и правда были слишком заняты – а до окна всего ничего. Шага два или три. Я успею. Должна успеть. Для верности я даже скинула туфли. Подобрала юбку и, набрав в легкие воздуха, как перед прыжком в воду, – невесомо выскочила из своего укрытия. Молнией бросилась через комнату к окну. – Что это?! – громко ахнула дама на софе. – Ты слышишь, Георг? Я, страшно запаниковав, спряталась за портьерой у окна. Затихла. – Сквозняки, наверное. Дом старый, – отмахнулся тот. И только тогда я выдохнула. Опять дождалась, пока парочка займется своими делами, и только потом начала судорожно искать потайной кармашек на портьере. Ощупала по краю одну, вторую… невероятно, но в отворот шторы и правда было вложено что-то длинное. Ключ! Откуда кукла о нем узнала? И стоит ли мне и правда отпереть ту дверь? Впрочем, я смутно догадывалась, что хуже, чем сейчас уже не будет… Снова я задержала дыхание, помолилась, как смогла и – бросилась через комнату обратно в нишу у двери. – Георг! – вскрикнула дама, едва я укрылась за шторой. – Я говорю тебе, там что-то есть! И это не сквозняк! Слух как у летучей мыши! Снова затихнув у двери, я неделикатно сунула Доротею под мышку и ждала, что Георг, как и в прошлый раз, отмахнется. Не тут-то было: его дама трепетала голосом и едва не плакала. – Поди посмотри, умоляю… вдруг там кто-то… кто-то подглядывает. Я боюсь, Георг… И он к моему ужасу сдался. Замерев, я слышала, как грузно и недовольно он поднялся с софы. Слышала, как жалобно скрипнул паркет под его ногами, а потом – он остановился. И отчего-то повисшая тишина пугала меня теперь даже больше, чем приближающиеся шаги. – Серьга на полу… – его голос теперь был озадаченным. – И подушка опрокинута. Это ты уронила, Роза? – Что ты, Георг, нет! Я и не ходила туда… Георг, мне страшно… Мне бы скорее сунуть ключ в замочную скважину да хоть попытаться скрыться… но так уж я устроена, что все мудрые мысли приходят ко мне сильно потом. А когда надо действовать, я ледяной статуей застываю на месте. И могу даже заорать совершенно по-идиотски. |