Онлайн книга «Алмазная пыль »
|
Георг глубоко, как после бега, дышал; побелели костяшки на его руке, сжимающего рукоять револьвера. Но хотя бы лицо чуть порозовело. А потом, как апофеоз всего, из его горла вырвался протяжный, нечеловеческий стон. И рука с револьвером, дрогнув, безвольно повисла вдоль тела. – Что же ты наделала Кики… – Прости… прости, милый! – заламывая руки, беззвучно плача, Кики рискнула подойти к брату еще ближе, с мольбой смотрела в его глаза. – Георг, дня не было, чтобы я жалела о том, что натворила. Дня не было, чтобы я не думала о Наде: я всеми силами всегда старалась заменить ей мать! – Я ведь мог застрелить собственного брата, Кики… – Я не позволила тебе этого сделать! – пылко ответила она. – Ты же помнишь? Я так перепугалась тогда и за Гришу, и за тебя! Клянусь, я хотела рассказать все как есть, едва мы вернемся домой. Но там… Кики мучительно подбирала слова, обходя еще более тревожную тему – а я видела, как снова преображается лицо Георга. Как крепко, до проступающих белых костей, сжимают его пальцы рукоять револьвера. Георг поднял руку с оружием, уперев ствол прямо в живот Кики. – Ты не смеешь просить прощения! – сквозь зубы прошипел он. – Ты уничтожила нашу семью. Довела до смерти деда, рассорила меня с братом, лишила мою дочь матери! Ты убила Веру. – Георг! Это выкрикнул Гриша. Я похолодела, когда он бросился меж ними – с силой отвел руку с револьвером от сестры. – Прекрати! Ты что! – в лицо ему кричал Гриша. Тот не слышал. Ничего не слышал и холодным уничтожающим взглядом смотрел на Кики. Опускать оружие он не собирался. – Что ты, милый… – без умолку причитала Кики, – я не убивала Веру! Я никогда бы! Да, я виновата в том, что довела ее до этого – но она сама приняла тот яд! Разве нет?.. – Нет, – без жалости ответил ей Георг. – Не нужно! – снова развел их в стороны Гриша. И уже брату: – оставь ее – ты сделаешь только хуже. Наша сестра совершила ужасный поступок, да, но ей было всего семнадцать! А теперь у нее двое детей, которых ты хочешь оставить без матери! – То есть ее ты защищаешь, да?! – жестоко осклабился Георг. – А как быть с моей дочерью? С тем, что она растет без матери? – Я не убивала Веру… здоровьем своих детей клянусь тебе, Георг, что не убивала… – Кики! – окликнула я их, слишком увеченных спорами. – Кики, как вы догадались в тот день, что Георг поехал к Грише? Вера этого не знала – едва ли Георг стал бы ее предупреждать, что хочет застрелить брата. Так откуда вы узнали? Кики легкомысленно пождала печами и ответила, не думая и секунды: – Дедушка мне сказал… После удара ему было совсем плохо, он несколько дней уже не вставал – но в то утро сам вошел ко мне. Велел собраться и сейчас же ехать к Грише… пока не случилось страшное. Боже… получается, он знал. Он все знал… не знал только, что виновата я, а не Вера. Георг, наш дедушка считал, что во всем виновата Вера – и остался с ней в доме один на один в то утро. Нет, этого не может быть! Нет, нет, нет! Ведь дедушка не мог ее убить, да? Кики рассеянно смотрела то на одного брата, то на другого; Гриша не знал, что и сказать, а Георг, переварив услышанное – неожиданно озлобился еще больше: – Ты лжешь, Кики… ты и деда хочешь оговорить! – Георг, не надо! – выкрикнул Гриша, прежде чем его брат снова вскинул руку с оружием. Кики оттолкнула ее инстинктивно – я не виню ее за это. Это реакция вполне обычная. Да только револьвер, изменив угол наклона, выпустил пулю в мою сторону. Боли я не почувствовала. Напротив, я была даже счастлива – потому что Гриша вслед за выстрелом сей же миг дернулся ко мне. И я увидела его глаза. А больше я ничего не помню: белый вязкий туман заполнил все мое существо гораздо раньше, чем Гриша успел меня подхватить. * * * Сколько я плыла в этом тумане… не знаю. Вечность? Или один короткий миг? Снова осознала себя живой я только в белом заснеженном саду. Прекрасном саду. Щебетали задорные снегири, воюя за краюшку хлеба, мерно поскрипывали старые качели, на которых я сидела, а где-то здесь, под сугробами, давным-давно протекал ручей. Интересно, оживет ли он этой весной? Хотела бы я это увидеть. А потом я услышала шаги по снегу. И обрадовалась совершенно неподдельно: – Яша! Он улыбнулся. – Это и есть Рай, Яша? – Марго-Марго, ты все еще надеешься попасть в Рай? – хмыкнул он, тяжело присаживаясь рядом. А у меня камень с души упал: значит, не Рай. Раны от револьверной пули я все еще не чувствовала – разве что кожу на боку немного саднило. Зато сквозь Яшину рубашку (верхней одежды ни у меня, ни у него не было) отчетливо проступали очертания плотной повязки. – Так ты меня спас… – догадалась я, горько покачав головой. – А насморк лечить отказался. Ох, Яшка… Я крепко обняла его, устроив голову у Яши на плече. Если бы у меня действительно был брат, как бы я хотела, чтоб он хоть немного походил на него. Яша неловко обнял меня за плечи. Проворчал: – Ох уж эти художницы… вечно вы влипаете в неприятности. 10 – А зачем ты меня вылечил, Яша? – хлюпнув носом, спросила я. – Я ведь все равно должна умереть, чтобы стать Ордэне. Как там у вас говорят – инициация? – Не бывать тебе Ордэне. – Почему это? – Потому что я тебя забраковал, – он развел руками. – А у вас как говорят? Извините, Марго, вы нам не подходите! Ты слишком уж любишь жизнь. Ты у нас зачахнешь, и ничего хорошего все равно не выйдет. – Значит, я вернусь в свое время? – Если захочешь. – Яша вдруг оглянулся через плечо, будто его кто-то окликнул. – Мне пора, Марго. К тому же, с тобой тут хотят поговорить. – Кто?.. Стой, Яша, мы еще увидимся? – Не знаю, Марго. Никто не знает. Я долго еще смотрела туда, куда ушел Яша: мне казалось даже, там что-то поблескивает, как блики на воде. И я медленно пошла вперед. Странная это была дорога. Я видела рыжую лохматую девицу, сладко спящую в своем уютном кукольном мире; видела ее родителей и понятия не имела, встретятся ли они когда-нибудь с дочерью. Видела Веру фон Гирс, печально глядящую на своего мужа. Видела, как она вдруг, будто осознав что-то, отступила на шаг. Как наклонила голову и встретилась взглядом с мальчиком у ее юбки. Вера тогда горько улыбнулась ему и взяла за руку. А потом они исчезли. Все исчезло. Осталась только я среди заснеженного сада и… необыкновенно красивая белокурая женщина в белых просторных одеждах. Женщина, до безумия похожая на Кики. Только это была не Кики. |