Книга А ты бы ей отказал? , страница 14 – Владимир Колычев

— Акционерное общество «Мужикпром»? — усмехнулся Кожников.

— На мужиках вся Россия держится. Так и назовем, — на полном серьезе сказал Егор.

— Доску продавать куда-то надо.

— Что-нибудь придумаем.

— Ну, кругляк же куда-то продают.

— Куда?

— А это у Докучаева спросить надо.

Егор не форсировал события. Сначала надо было переждать одну волну, а затем поднимать новую. И директор лесхоза пока не возникал, не пытался занять свято место после Вертуна. Но лес продавался через него, вчера ушла партия, и ее взяли в сопровождение последние из могикан — два недобитка из разгромленной банды. Касим и Зеля больше работали с Докучаевым, чем с Вертуном, потому и уцелели. Их сейчас нет, Докучаев без прикрытия, и его можно брать за рога. Но Егор не торопился. Сломать рога он всегда успеет, и не важно, есть за директором грубая сила или нет.

— Поехали спросим, — предложил Кожников.

— Зачем? — насторожился Егор. Или Кожников хочет прибрать к рукам бизнес Вертуна, или это какая-то оперативная комбинация с его стороны. Егор увязнет в разборках с Докучаевым, нарушит закон, а Кожников наденет на него наручники.

— Ну, лес уходит, а ты лесопилку ставить собираешься.

— Леса много, надо будет, нарубим.

— У тебя столько денег, а ты своими руками лес рубишь…

Егор заметил, как Кожников переглянулся со Стяжкиным, который сидел на переднем сиденье справа от водителя. А лес вокруг темный, густой.

— Я себе десять тысяч взял, — сказал он.

— Там у Вертуна полный сейф был.

— Где — там?

— В подвале у него, за поленницей.

— Не знаю.

— Сколько ты себе оставил?

— Не понимаю, о чем ты, капитан?

— Я же говорю, ты правильно все сделал. И дело мы возбуждать не станем. Ну, слинял Вертун и слинял. И люди его… В Москву подались, на заработки… Просто скажи, сколько там денег было?

— Сколько Вертун мне дал, столько я людям и раздал.

— И себе ничего не оставил?

— Десять тысяч.

«Уазик» вдруг замедлил ход, водитель дал газу, но машина забуксовала, ее затрясло.

— Приехали! Толкать надо!

Егор усмехнулся под нос. Как знал он, что именно так все и будет.

— Поможешь? — спросил Кожников.

— Сначала фокус, — качнул головой Егор.

— Фокус?

Егор показал Кожникову одну ладонь и провел над ней другой. И в руке у него вдруг появилась финка — с коротким, но толстым лезвием. Острие которого направлено было на капитана. Одно движение, и нож в горле.

— И что это значит? — дрогнувшим голосом спросил Кожников.

Его подчиненные замерли в ожидании. Тихонько щелкнул снимаемый с предохранителя автомат.

— Я понимаю, вас трое, я один, а в лесу можно все…

— И?

— Нет у меня денег. Поэтому я вам ничего сказать не смогу. Ничего. Так что не надо даже пытаться…

— Мы не пытаемся…

— Да? Ну, хорошо. Тогда выходим. И начинаем.

— Что начинаем?

— Убивать. Вас трое, а я один, мне повезет, а вам нет… Начинаем?

— Ты с ума сошел?! — глянув на нож, мотнул головой капитан.

Уж он-то понимал, что в ближнем бою, да в умелых руках, нож — опаснейшее оружие. Он даже из машины выйти не успеет, а клинок уже войдет горло по самую рукоять. В горле пружинящая пустота, нож легко выйдет обратно. И пока Стяжкин будет разворачиваться со своим автоматом, нож выбьет ему глаз. Ну, а с водителем будет и того легче.

— Тогда поехали.

— Труфанов! — скомандовал Кожников.

Водитель снова дал газу, и машина — о чудо! — сама выползла из ямы.

— Ты же нормальный мужик, Виталий Павлович, только вот деньги любишь, — качая головой, проговорил Егор. — Это тебя и погубит.

— Это угроза?

— Денег у меня нет… Докучаева ты под себя не подставишь. В лучшем случае, он будет вам платить, как Вертун. А потом в лесу закопает. Потому что ты становишься опасным.

— Я становлюсь опасным? — нервно спросил Кожников.

— Иногда ты делаешь правильные вещи. А чередуешь их опасными глупостями. Ты непредсказуем, а это опасно. Поэтому Вертун и захотел от тебя избавиться.

— А ты его опередил?

— Не забрасывай удочку там, где не ловится.

— А где ловится?

Егор не ответил. Он бы мог договориться с Кожниковым, подписать с ним акт о ненападении наподобие того, который был у милиции с Вертуном. Но, во-первых, Кожников — человек настроения, сегодня он хороший, а завтра плохой, с таким каши не сваришь. А во-вторых, Егор еще не знал, что ему делать. Чтобы занять место Вертуна, нужно было войти в состав правления лесхоза, приручить Докучаева, стать председателем. А это целый геморрой. Гораздо проще открыть свое собственное дело. И уже с этой колокольни прибрать к рукам весь лесной бизнес в районе. И задавить Докучаева, если он будет сопротивляться, экономически. А с Кожниковым можно условно дружить. И держать его и при этом на расстоянии.

— Ты давай езжай, рыбные места ищи, а я обратно пойду, — сказал Егор.

— Рыбные места?

— С Докучаевым будь поосторожней, он мужик хмурый…

— А с тобой?

— А я — человек леса.

Машина подъезжала к мосту через реку. Берег там крутой, сплошь кустарники, в которых легко затеряться.

— Да?

— Знаешь, что такое лихо?

— Лихо.

— Не буди лиха, пока оно тихо.

— А оно тихо?

— Я тебя предупредил.

Егор стремительно открыл дверь и решительно вытолкнул себя из машины. В падении сгруппировался, как мог смягчил падение, перекатился через плечо. Ветка можжевельника больно царапнула лицо, камушек уколол коленку, но для такого падения — это пустяк.

Один кувырок, другой — под откос, в кусты. Может, это и глупый ход, но лучше лишний раз продемонстрировать свои способности без жертв, чем оставить после себя три трупа. Ментов ему с рук точно не спустят.

Машина остановилась.

— Фролов! — крикнул Кожников.

На этом все и закончилось. Егор не остановился, а менты преследовать его не стали. И огонь не открывали. Очень хорошо, если они поняли, что нельзя шутить с ветераном войны.

Наташа ничего не понимала. Кто это начальник службы безопасности?!

— Да, я. Весенин Эрик Яковлевич, — с каменным лицом подтвердил он. — Любить не надо, а жаловать — было бы неплохо.