Книга Мрачно темнеющий свет, страница 57 – Джессика Клусс

Возможно, зная, где находится Молокорон, мы смогли бы узнать и местоположение Ре́лема. Тогда, если мы поторопимся, возможно, мы сможем напасть с оружием и…

Ты и в самом деле готова убить своего собственного отца?

На эту мысль не находилось достойного ответа, кроме того, что у меня скручивало живот.

Когда настало утро, я уже несколько часов как не спала. Мне немедленно надо было поговорить с Блэквудом, чтобы обсудить колокольный звон, хотя мне и придется преподнести это по-хитрому. Я не хотела, чтобы он узнал о том, что произошло, – не теперь.

Блэквуда не было за завтраком, и это было странно. Элиза поспешно выпила чашку чая, поигрывая надкусанным тостом на тарелке. Сегодня вечером ее дебют, она должна быть взволнована. В последние несколько дней все в доме не отдыхали ни минуты. Все коридоры, как языками пламени, были искусно украшены букетами роз и орхидей. Ковры убраны, мебель передвинута, полы натерты и начищены, а Элиза на фоне всего этого сидела тихая, будто эпицентр бури.

С тех пор как Элиза и Блэквуд прокричались, мы больше ни слова не слышали об Обри Фоксглаве.

– Ты готова к сегодняшнему вечеру? – спросила я, беря яйцо и смотря на дверь, ожидая, что зайдет Блэквуд.

– Я нервничаю, – сказала она. Но она выглядела довольно покорной. Мне следовало сделать больше, чтобы защитить ее от помолвки. Возможно, Блэквуда еще удастся урезонить.

– Я поговорю с твоим братом о Фоксглаве, – сказала я. Элиза подняла глаза, будто впервые за сегодняшний день по-настоящему заметила меня.

– Ты такая милая, – она прикусила нижнюю губу – первый признак нервного состояния. – Позже мне кое-что надо будет тебе сказать.

Как загадочно.

– А почему не сейчас?

Часы пробили восемь, Элиза отодвинула свой стул и встала.

– Сейчас неподходящий момент. Позже, я обещаю. – Она вышла из комнаты. Очень странно. Мне никогда не понять семейство Блэквудов.

Ее брат так и не появился за завтраком, и я пошла его искать, огибая слуг, которые делали последние приготовления к балу. Они зажигали длинные ряды свечей в люстрах и вдоль стен и столов. Плющ, символ Сорроу-Фелл, украшал перила лестниц, а в завитушках перил мягко мерцали огни фей. Особняк Блэквудов был самым освещенным зданием города.

Блэквуда не было ни в кабинете, ни в приемной. Мне пришло в голову, что он тренируется, но это было на него не похоже – ради тренировки пропустить еду. Когда я подошла к обсидиановому залу, я заметила, что с воздухом… что-то не так. Он был густым. Из-за дверей зала доносился странный шум: высокий плач, переходящий в собачий вой, за которым следовало хрюкающее, скрежещущее эхо.

У меня по рукам побежали мурашки. Толкнув дверь, я обнаружила Блэквуда с одной из сабель в руках.

Он снял пиджак и галстук и расстегнул верхние пуговицы рубашки, мокрой от пота. Его ноги слегка дрожали – он был уставшим. Он что, вообще не ложился? Блэквуд поднял саблю до уровня плеча и крутанул клинок против часовой стрелки. Снова раздался пугающий плач.

Наконец он заметил меня.

– Что ты здесь делаешь? – Блэквуд прислонил саблю к стене, и обсидиан деформировался, когда его коснулся металл.

Чем бы ни было это оружие, оно было вне законов нашего мира. Внешность Блэквуда тоже это отражала: его глаза были остекленевшими. Обычно бледная кожа лица раскраснелась и пошла пятнами.

Я кивнула на саблю у стены и катушку хлыста на маленьком столике.

– А что ты делаешь здесь?

– Тренируюсь. – Он взял со стола платок и вытер лицо.

– Микельмас предупреждал нас. – От меня не ускользнуло, как он, слегка скосив взгляд, посматривает на оружие, словно дракон, охраняющий свои богатства.

– Без практики не станешь сильнее. – Он потер шею. Затем, отбросив в сторону полотенце, взял хлыст. Хлыст взорвался искрами, когда он дважды взмахнул им.

На другой стороне стола я заметила стопку книг. Пододвинув стопку ближе, я узнала книги из кабинета Чарльза Блэквуда. Пролистав страницы, обнаружила на полях записи от руки, сделанные мелким красивым почерком.

– Ты делаешь записи?

Блэквуд бросил быстрый взгляд.

– Это писал мой отец. Он был одержим ремеслом колдунов. – Взмах хлыста. – Он был ублюдком, но опережал свое время. Отец осознал важность управления этими силами.

Еще один взмах хлыста.

Управление было словом, которое скорее использовал бы Чарльз Блэквуд, а не его сын.

– Тебе надо быть осторожным с этими находками.

– Когда мы вступим в битву с Ре́лемом, я хочу быть готовым.

Мне стало плохо от этой мысли. Блэквуд остановился, хлыст безжизненно сложился колечками у его ног.

– Знаешь, он убил моего отца, – тихо сказал он. – Заживо содрал с него кожу. Когда нам вернули тело, мать не позволяла взглянуть на него ни Элизе, ни мне.

Я перестала дышать.

– Значит, ты хочешь мести.

– Нет. – На его лице снова появилось обеспокоенное выражение. – Я хочу стать тем, кто победит. – Он снова щелкнул хлыстом, и снова, и снова. И каждый раз колдовство волнами омывало мое тело, пропитывая кожу. Скрутив хлыст, он положил его обратно на столик и провел пальцами по рукоятке – любовное прикосновение. – Вчера вечером я обнаружил, что стою внизу и смотрю на портрет отца.

Портрет… Казалось, что это портрет самого Блэквуда, настолько они были похожи. Только у Блэквуда-старшего более непринужденная улыбка.

– Он никогда не замечал меня, когда я был ребенком. Я думаю, он впервые посмотрел на меня в тот день, когда уезжал, чтобы умереть. Казалось, он знал, что не вернется; это побудило его рассказать мне, что он сделал. Он переложил бремя постыдных деяний нашей семьи на восьмилетнего мальчика. Знаешь, что он тогда сказал? – Блэквуд закрыл глаза. – Его последние слова были: «Постарайся не быть таким большим разочарованием, Джордж».

Щелк. Он снова взял хлыст. Тяжело дыша, уставился на собственное темное отражение в обсидиановых стенах.

– Я надеюсь, он сейчас меня видит оттуда, где находится. Я хочу, чтобы он подавился моей победой.

Убежденность, с которой Блэквуд говорил это, нервировала меня.

– Мы победим, – сказала я, пытаясь его успокоить.

Он развернулся и посмотрел мне в лицо:

– А что, это неправильно – хотеть большего? – Его глаза искали мои.

– Большего чего?

Он помедлил, будто был напуган. А затем прошептал:

– Всего.

У него пошла носом кровь. И все равно он, не двигаясь, смотрел на меня.

– Почему бы нам не взять то, что мы можем? – выдохнул он.