Онлайн книга «Жизнь этого парня »
|
– Да, святой отец? – Он всего лишь немного перенервничал, – ответил священник. – Нужно успокоиться. Для этого нет ничего лучше, чем стакан молока. Она кивнула. – Почему бы нам не попытаться немного позже. Скажем, через двадцать минут? – Мы будем здесь, святой отец. Мы с сестрой Джеймс пошли в церковную кухню. Я уселся за стальной разделочный стол, пока она наливала молоко. – Хочешь печенья? – спросила она. – Это было бы здорово, сестра. – Кто бы сомневался. Она положила пачку печенья «Орео» на тарелку и подала ее мне. Затем села. Со скрещенными руками, целиком спрятанными в рукава, она наблюдала, как я ем и пью. Наконец, сказала: – Что же все-таки случилось? Ты что, язык проглотил? – Да, сестра. – Здесь нет ничего страшного. – Я знаю. – Возможно, ты просто думаешь об этом неправильно, – сказала она. Я уставился на свои руки. – Я забыла дать тебе салфетку, – сказала она. – Можешь облизать их. Не стесняйся. Она ждала, пока я подниму голову. Взглянув на нее, я увидел, что она была моложе, чем мне казалось раньше. Не то чтобы я много думал о ее возрасте. За исключением действительно старых монахинь, ходящих с тросточками или с волосами на лице, они все выглядели вне времени, без прошлого и будущего. Но сейчас – вынужденный смотреть на сестру поверх узкой блестящей столешницы – я видел ее по-другому. Я видел взволнованную женщину приблизительно возраста моей матери, которая желала помочь мне, не зная, какая именно помощь требуется. Ее праведность железно работала на меня. Мои глаза загорелись, а дыхание перехватило. Я бы сдался ей, если бы только знал как. – Возможно, все не так ужасно, как ты думаешь, – сказала сестра Джеймс. – Что бы там ни было, однажды ты оглянешься назад и увидишь, что это было вполне естественным. Но ты должен разобраться с этим. То, что ты держишь проблему глубоко в себе, делает только хуже. А затем добавила: – Я не прошу тебя ничего мне рассказывать, пойми. Это не мое дело. Я лишь говорю, что все мы проходим через подобное. Сестра Джеймс подалась вперед через стол. – Когда я была в твоем возрасте, – сказала она, – возможно, даже чуть старше, я частенько лазила в отцовский бумажник, пока он принимал душ вечером. Я не брала купюры, а только монетки в один, пять центов, может, иногда и десять. Ничего такого, что он мог бы заметить. Отец дал бы мне денег, если бы я попросила. Но я предпочитала воровать их. Воровство у отца заставляло меня чувствовать себя ужасно, но я продолжала делать это. Ты должен разобраться с этим. То, что ты держишь проблему глубоко в себе, делает только хуже. Она опустила взгляд на стол. – А еще я была сплетницей. Всякий раз общаясь с кем-нибудь из друзей, я говорила ужасные вещи о других знакомых, а потом разговаривала с кем-нибудь из них и уже плела невесть что о друге, с которым только что болтала. Я прекрасно понимала, что делаю. Я ненавидела себя за это, по-настоящему, но это меня не останавливало. Порой я желала, чтобы моя мать и братья погибли в автокатастрофе, чтобы я могла расти только с отцом и чтобы все жалели меня. Сестра Джеймс потрясла головой. – У меня возникали ужасные мысли, которые я не хотела отпускать. Ты понимаешь, о чем я? Я кивнул и одарил ее гримасой, означающей вот-вот должное появится понимание. – Хорошо! – сказала она и шлепнула ладонями по столу. – Готов попробовать еще раз? Я сказал, что готов. Сестра Джеймс отвела меня обратно в исповедальню. Я встал на колени и начал опять: – Благослови меня, святой отец, за… – Ладно, – сказал он. – Мы уже были здесь. Просто говори все как есть. – Да, святой отец. Я снова закрыл глаза под сложенными руками. – Давай, давай, – резко поторопил он. – Да, святой отец. – Я наклонился ближе к ширме и прошептал: – Святой отец, я ворую. Он молчал какое-то время. Затем спросил: – Что ты воруешь? – Я ворую деньги, святой отец. Из кошелька моей матери, когда она моется в душе. – Как долго ты этим занимаешься? Я не ответил. – Ну же? – проговорил он. – Неделю? Год? Два года? Я выбрал вариант посередине: – Год. – Год, – повторил он. – Так не пойдет. Ты должен остановиться. Ты намерен остановиться? – Да, святой отец. – Теперь честно, ответь. – Честно, святой отец. – Ну хорошо, ладно. Что еще? – Я сплетник. – Сплетник? – Я говорю всякое о моих друзьях, когда их нет рядом. – Это тоже не годится, – сказал он. – Да, святой отец. – Это определенно никуда не годится. Твои друзья покинут тебя, если ты будешь продолжать этим заниматься, и позволь мне сказать тебе, что жизнь без друзей это вообще не жизнь. – Да, святой отец. – Ты имеешь искреннее намерение остановиться? – Да, святой отец. – Хорошо. Смотри, сделай обязательно. Я говорю тебе это со всей серьезностью. Что-нибудь еще? – У меня дурные мысли, святой отец. – Да, хорошо, – проговорил он, – почему бы нам не оставить это на следующий раз? Ты уже достаточно поработал. Священник принял мое покаяние и отпустил мне все. Когда я покинул исповедальню, то услышал, как открылась и закрылась его дверь. Сестра Джеймс вышла навстречу, и мы снова вместе подождали, пока священник проделает свой путь до того места, где мы стояли. Тяжело и с хрипом дыша, он прислонился к колонне. Затем положил руку мне на плечо. – Это было хорошо, – сказал он. – Просто прекрасно. Он легонько сжал мое плечо. – Какой же он замечательный парень, сестра Джеймс. Она улыбнулась. – Абсолютно согласна с вами, святой отец. * * * Сразу после Пасхи Рой подарил мне винчестер, из которого я учился стрелять. Это была светлая, с распыляющим действием, отлично отбалансированная винтовка с рукояткой из ореха, черной от смазки. Рой носил ее, когда был мальчишкой, и она все еще была в прекрасном состоянии, как новенькая. Лучше, чем новенькая. Механика была шелковой от длительного использования, а дерево – такого качества, которого уже не найти. Этот подарок не был для меня сюрпризом. Рой был прижимистый и долго не понимал намеков, но я устроил ему осаду. Я прикипел сердцем к этой винтовке. Оружие было первым условием самодостаточности, принадлежности к настоящим жителям Запада, а также неотъемлемым атрибутом тех видов работы, которые я считал достойными для себя – организация ловушек, объезд стада на лошади, военная служба, обеспечение правопорядка и борьба с преступностью. Мне нужна была эта винтовка, сама по себе, но главным образом потому, что она дополняла меня, когда я держал ее в руках. |