Книга Магия ворона, страница 46 – Маргарет Роджерсон

Глупая зайка! Глупая зайка! Слова рикошетом отдавались в моих ушах, теряя смысл; все мое существо сузилось до масштабов единственной первобытной потребности: выжить. Я жила, чтобы убегать. Изумрудный свет и лиственные тени неслись мимо, мое тело сжималось и вытягивалось в струну с каждым скачком. Я уворачивалась от камней и корней на своем пути. Прыгнуть в одну сторону, потом в другую. Тогда чудовище, догоняющее меня, запутается и отстанет.

Я замерла, усевшись на вершине валуна, чтобы оглядеться. В раскрасневшемся носу щипало от нехватки воздуха. От ушей шел жар. Мой преследователь остановился, заглядывая под бревно. Верхними конечностями он мощно перевернул его. Даже издалека я услышала, как трещит мягкая кора и рвутся нежные листья папоротников. Одно ухо машинально повернулось, чтобы лучше воспринять звуки. Потом мой преследователь выпрямился. Опасность! Я спрыгнула с валуна и бросилась бежать по опушке. Один из пней показался мне знакомым: на нем валялась ткань, рядом стояли чашки. Зрелище испугало и сбило меня с толку, как если бы по земле пронеслась ястребиная тень.

А потом на меня неожиданно набросился хищник.

Нет! Нет! Нет!

Меня поймали!

Я принялась дрыгать лапками и извиваться, вопя и скаля зубы. Гигантские руки схватили меня и подняли над землей. Солнце светило мне в глаза – мир головокружительно парил, – и хватка была слишком крепкой, чтобы сбежать. Я попыталась колотить хищника лапками по груди, но он частично распахнул одежду и прижал меня к себе так близко, что я почти не могла двигаться. Замкнутая темнота. Приглушенные звуки. Я перестала биться, думая, что, возможно, опасность миновала. Во внезапной тишине только мое сердце продолжало бешено колотиться. Звук сердцебиения наполнял мои уши и заставлял тело быстро, ритмично трястись и пульсировать.

– Жаворонок, – сказало существо. Он не кричал. Ему не нужно было. Голос его напоминал жестокий ветер, сносящий подчистую все на своем пути. – Что ты наделала?

Ему ответил обиженный голос:

– Ты со мной больше не играешь, Грач! Никто не обращает на меня внимание, кроме нее. А ты хочешь, чтобы она была только с тобой – это нечестно!

Тревожно дергая носом, я поглубже зарылась в одежду существа, захватившего меня в плен. Тот голос значил опасность! Но запах того, кто держал меня – свежий, лиственный запах, запах ночного воздуха – не был таковым.

– Дурочка. Ты хоть подумала, что бы с ней случилось, если бы она сбежала от тебя? Смотри. – Одна из теплых рук поднялась, оставив мою спину незащищенной. Я задрожала. – Она уже забыла, кто она. Остаток жизни она бы провела, как обычный кролик.

Второе существо топнуло ногой.

– Я бы не потеряла ее! Я умею следить за своими вещами! Грач, почему ты себя так ведешь. Ужасно, просто ужасно. Я все расскажу Оводу.

– Расскажи, если хочешь, – сказал тот, кто меня схватил, – но я не думаю, что Овод обрадуется, когда узнает, как невежливо ты обошлась с его гостьей.

– Ну и пожалуйста! – Но голос звучал неуверенно. – Пойду прямо сейчас!

– Посмотрим, – ответили ей холодно.

По траве зашлепали прочь шаги. Прижав уши к спине, я не могла наверняка знать, что хищник скрылся насовсем. Но я не боялась. Я доверяла тому, кто меня схватил, и знала, что он не выпустит меня, пока опасность не исчезнет.

Он достал меня из темноты и поднял напротив своего лица. Я спокойно посмотрела на него, лишь слегка подергивая задней лапкой. На опушке больше никого не было: ни ястребиных теней, ни лисьих запахов.

– Изобель, ты меня узнаешь? – спросил он. Его лицо помрачнело, и запах потянул горечью. Он злился. И тем не менее я чувствовала себя в безопасности.

Я зашмыгала носом.

Он вздохнул и снова прижал меня к груди.

– Я превращу тебя обратно. Постарайся не дергаться: у меня не так много опыта с подобной магией. То есть, – добавил он быстро, – я прекрасно с этим справлюсь – уверен, ты заметила, что я в совершенстве владею магией, – но мне будет легче, если посидишь смирно. Поэтому попытайся, пожалуйста.

Я послушно уселась у него на руках, по-прежнему шмыгая носом.

Сначала ничего не происходило. Потом, когда уже начало казаться, что неплохо будет вздремнуть, мир закрутился, перевернулся и уронил меня, как будто я на несколько секунд превратилась в юлу. Все уменьшалось. Мое тело становилось тяжелым, мясистым и медленным. Я испуганно моргала, пытаясь прийти в себя. Красные листья завертелись по поляне, и деревья все еще покачивались, хотя ветер уже затихал. Когда он успокоился, на осеннем дереве совсем не осталось листьев.

Я не касалась земли. Мои ноги висели в воздухе, и теплые руки поддерживали меня, держа за плечи и под коленями.

Грач. Это Грач держал меня.

На мне не было одежды.

Не успела я открыть рот, чтобы попросить его опустить на землю, он уронил меня сам, как будто мое тело вдруг превратилось в горячий уголек. Невнятно охнув, я приземлилась в зарослях диких цветов. В ужасе сжав ноги, согнувшись вперед и скрестив руки на груди, я подняла голову и вытаращилась на него. У него был не менее ошеломленный вид.

– Почему ты просто взял и… – начала я, но в тот же момент он выпалил:

– Ты больше не была в опасности, поэтому я не мог далее тебя трогать! Ты в порядке?

– Нет. – Меня только что превратили в кролика! – Но буду. Спасибо, что пришел на помощь. Почему ты не опустил меня раньше?

Он отвел взгляд.

– Я отвлекся, – ответил принц с достоинством.

О. Понятно.

Он начал было стаскивать с себя плащ, но я его остановила:

– Надену свое платье. Просто… не смотри.

Я встала и побрела к пню, отчетливо осознавая, что в последнее время больно уж часто шастаю по лесу обнаженная. Чувствуя, как краснеют щеки и даже шея, снова натянула свое белье, новое платье от «Фирта и Мейстера» и, наконец, чулки с ботинками, в одном из которых все еще лежало кольцо. Грач ждал меня, решительно уставившись в одну точку куда-то в стороне.

– Тебя не хватятся при дворе? – спросила я, надеясь разрядить обстановку или хотя бы сменить тему на более насущную.

– Несомненно. – Он помолчал. – Изобель…

Я расправила юбки. На землю вдруг стало очень интересно смотреть.

– Да, с моей стороны съесть что-то, что дала мне Жаворонок, было просто вершиной идиотизма. Мне также не следовало уходить одной, но я волнуюсь, что придворные – и особенно Овод – начнут что-то подозревать, если мы будем проводить много времени вместе. – Лист, который я разорвала, порывом ветра занесло в одну из чашек. – И мне нужно было побыть одной. Ты тоже это заметил, не так ли? Что там происходило?

Я подняла глаза. На лице Грача было такое выражение, что мне стало ясно: он бы сам заговорил об этом, если бы я первая не подняла тему.