Книга Граница вечности, страница 25 – Кен Фоллетт

Димка вздохнул с облегчением. Потом он подумал, не пытается ли Опоткин представить эту уступку как одолжение генералу благодаря его — Опоткина — стараниям.

— Позвольте мне высказать одно предположение, — сказал генерал. — Вы можете отнестись к этому происшествию со всей серьезностью, но не возлагайте на кого-либо вину, просто переведите Таню на другое место работы.

Вот такое наказание и имел в виду Даниил минуту назад.

Опоткин задумчиво кивнул, словно взвешивая эту идею, хотя Димка был уверен, что он охотно примет любое «предложение» генерала Пешкова.

— Может быть, послать ее за границу? Она говорит по — немецки и по — английски.

Димка знал, что это преувеличение. Таня изучала эти языки в школе, но это не значило уметь говорить на них. Даниил старался оградить ее от направления в какой — нибудь удаленный район Советского Союза.

— И она могла бы писать статьи для моей редакции. Я не хотел бы, чтобы ее способности растрачивались на новости, — добавил Даниил.

Казалось, что Опоткин колеблется.

— Мы не можем послать ее в Лондон или Берлин. Это выглядело бы как поощрение.

Этого никто не стал бы отрицать. Назначение в капиталистические страны считалось пределом мечтаний. Зарплаты там были огромные, и хотя на них там нельзя было купить столько всего, сколько в СССР, советские граждане жили на Западе намного лучше, чем у себя дома.

Генерал сказал:

— Тогда Восточный Берлин или Варшава.

Опоткин кивнул. Командировка в другую Коммунистическую страну больше походила бы на наказание.

— Я рад, что нам удалось уладить это, — заключил генерал.

Опоткин сказал Димке:

— В субботу у меня будут гости. Может быть, и ты придешь?

Димка понял, что сделка совершена. Он кивнул.

— Таня говорила мне об этом, — сказал он с гамно аннам энтузиазмом. — Мы оба придем. Спасибо.

Опоткин просиял.

— Я слышал, — заметил Даниил, — что в данный момент есть свободное место в одной Коммунистической стране. Нам срочно кто — то. Нужен там. Она могла бы отправиться туда хоть завтра.

— Где это? — поинтересовался Димка.

— На Кубе.

Опоткин, пребывающий сейчас в прекрасном расположении духа, сказал:

— Ну что же, с этим можно согласиться.

Конечно, это лучше, чем Казахстан, подумал Димка.

В фойе появился Мец, Таня шла рядом с ним. Димкино сердце екнуло: она выглядела бледной и испуганной, но какие — либо следы пыток на ней отсутствовали. Мец заговорил с почтительным и в то же время пренебрежительным видом, как у собаки, которая лает, потому что ей страшно.

— Я посоветовал бы Тане на будущее держаться подальше от поэтических сборищ, — сказал он.

Генерал готов был задушить этого идиота, но он выдавил из себя улыбку.

— Очень верный совет, я уверен.

Он и все вышли. На город уже опускалась темнота. Димка сказал Тане:

— Здесь у меня мотоцикл. Я отвезу тебя домой.

— Да, пожалуйста, — ответила Таня. Очевидно, она хотела поговорить с ним.

Дядя Володя не мог прочитать ее мысли, как Димка, и он предложил:

— Я отвезу тебя в моей машине — ты слишком потрясена для езды на мотоцикле.

К удивлению Владимира, Таня сказала:

— Спасибо дядя, но я поеду с Димкой.

Генерал пожал плечами и сел в ожидавший его «ЗИЛ». Даниил и Петр попрощались.

Как только они удалились на достаточно большое расстояние, Таня обратилась к Диске с трезвого в голосе:

— Они что-нибудь спрашивали о Василии Енкове?

— Да. Они сказали, ты была с ним. Это правда?

— Да.

— Черт! Он что — твой дружок?

— Нет. Ты не знаешь, что с ним?

— У него в кармане нашли пять экземпляров «Инакомыслия», так что он нескоро выйдет из Лубянки, даже если у него есть друзья наверху.

— Ты думаешь, они будут докапываться?

— Уверен, что будут. Они захотят знать просто раздает ли он «Инакомыслие» или издает его, что было бы намного серьезнее.

— Будут ли они обыскивать его квартиру?

— Они будут простофилями, если не обыщут. А почему ты спрашиваешь? Что они там могут найти?

Она посмотрела по сторонам — вокруг никого не было. Тем не менее она понизила голос:

— Пишущую машинку, на которой печатается «Инакомыслие».

— Тогда я рад, что Василий не твой дружок, потому что следующие двадцать пять лет он проведет в Сибири.

— Неужели?

Димка нахмурился.

— Я вижу, ты не любишь его… но он тебе небезразличен также.

— Послушай, он смелый человек и замечательный поэт, но наши отношения — это не роман. Я даже ни разу не поцеловала его. Он один из тех, кому нужно много женщин.

— Как моему другу Валентину. — Димкин сосед по комнате в студенческие годы, Валентин Лебедев, был настоящим донжуаном.

— Да, точно как Валентин.

— Так… Тебя в какой — то мере касается, если будут обыскивать квартиру Василия и найдут машинку?

— В большой. Мы выпускали «Инакомыслие» вместе. Я написала заметку в сегодняшний выпуск.

— Черт! Этого я и боялся. — Сейчас Диска узнал то, что она скрывала от него последний год.

Таня сказала:

— Нам нужно сейчас поехать на ту квартиру, забрать машинку и избавится от нее.

— Это абсолютно невозможно. Забудь об этом, — сказал Димка, отступив назад.

— Мы должны!

— Нет. Ради тебя я готов рискнуть чем угодно и многим — ради того, кого ты любишь, но я не собираюсь рисковать головой ради этого парня. Кончится тем, что мы окажемся в Сибири.

— Тогда я сделаю это сама.

Димка Нахмурился, оценивая риски тех или иных действий.

— Кто ещё знает о тебе и Василии?

— Никто. Мы осторожны. За мной никто не следил, когда я приехала к нему. Мы никогда не встречались в общественных местах.

— Значит, КГБ не сможет установить, что вы каким — то образом связаны друг с другом.

Она задумалась, и в эту секунду к ней пришло осознание того, что им грозят большие неприятности.

— Да или нет? — настаивал он.

— Это будет зависеть от того, насколько профессионально они работают.

— То есть?

— Сегодня утром, когда я пришла к Василию, меня видела одна девушка — Варвара.

— Очень некстати.