Книга Сестра! Сестра?, страница 41 – Сью Фортин

На фаркопе следы красной краски, на бампере небольшая вмятина. Машина у Пиппы – красная.

– Можете объяснить, что произошло? – спрашивает Эванс.

– Совершенно не представляю. – Пустой желудок сжимается, меня мутит.

– Мы заглянем внутрь?

Эванс нажимает кнопку на брелоке, открывает багажник, светит фонариком в черноту. Пусто. Как и должно быть. Я не вожу с собой кучу хлама. Эванс пригибает голову, светит в дальний угол багажника. Луч выхватывает серебристый аэрозольный баллончик с белой крышкой. Эванс выуживает из кармана полиэтиленовую перчатку, бережно достает баллончик. Автомобильная краска, такую легко найти на заправочной станции.

– Впервые вижу, – говорю я и смутно понимаю, как неубедительно это звучит.

– Там еще что-то есть, – сообщает Дойл.

Эванс извлекает из багажника кассовый чек.

– За краску. Куплена вчера в автосервисе на главной дороге в Брайтон. Оплата наличными. В семь вечера. – Эванс переводит взгляд на меня. – Где вы были в указанное время?

Во рту пересыхает. Все складывается не лучшим образом.

– Я ехала домой из больницы. Навещала Пиппу.

– А, миссис Стент. Это было после того, как вы поссорились из-за происшествия с ее дочерью?

Я киваю. Так, сейчас я посоветовала бы любому на моем месте вызвать адвоката. Улики свидетельствуют против меня. Они, конечно, не бесспорны, но все равно ведут на опасную территорию. Нет веских доказательств, которые связали бы меня с местом преступления или подтвердили бы мою покупку баллончика с краской. Да, следы красной краски на фаркопе машины говорят не в мою пользу, но они не означают, что это сделала я.

– Давайте проедем в участок для допроса и дачи показаний, – говорит Эванс.

– Вы меня арестуете?

– Нет, пока мы собираем доказательства. Вы, конечно, имеете право отказаться. Тогда я, наверное, сочту нужным арестовать вас по подозрению в причинении ущерба. Хотя вы и сами все знаете.

– Но у меня работа. – Леонард с ума сойдет, если я не явлюсь, особенно после вчерашнего прогула. – Можно мне подъехать в участок в обеденный перерыв?

– Нет, миссис Теннисон, мы приглашаем вас сейчас, добровольно.

Я решаю не спорить. Чем быстрее я с этим покончу, тем быстрее попаду на работу.

– Я позвоню Леонарду. – Люк предусмотрителен.

– И, пожалуйста, не трогайте машину, – велит Эванс. – Мы пришлем кого-нибудь ее сфотографировать и взять образцы краски на случай экспертизы.

Констебль Эванс имеет в виду следующее: на тот случай, если я не признаюсь в наезде на машину Пиппы и в нанесении ругательных надписей, а придумаю какое-нибудь другое объяснение красной краске на своем фаркопе, вмятине на бампере и баллончику в багажнике.

Я следую за Эванс и Дойлом в патрульную машину. Люк качает головой и уходит в дом. Когда машина отъезжает, я оборачиваюсь с заднего сиденья. Из окна гостиной за мной наблюдает Элис. Меня пронзает воспоминание: вот так же и я когда-то наблюдала за ее отъездом с отцом. Я сажусь ровно и стискиваю зубы, чтобы не заплакать.

Из участка меня отпускают лишь через три часа. Все это время я даю показания, отвечаю на вопросы Эванс и Дойла и упрямо не признаюсь в причинении ущерба. У вас, твержу я, против меня лишь косвенные улики. Под конец Эванс обещает изучить записи с камер наблюдения из автосервиса, а уж потом выдвинуть официальное обвинение.

Из участка меня забирает Люк, я коротко пересказываю ему события последних трех часов.

– В общем, они посмотрят записи с камер, проверят баллончик на отпечатки пальцев, возьмут образцы краски с фаркопа и поручат криминалистам сравнить их с краской на машине Пиппы. А, чуть не забыла про образцы какашек с моей туфли: анализ ДНК покажет, те ли это какашки, которыми измазали машину Пиппы.

– Шутишь?

– Нет. Ну ладно, насчет анализа ДНК шучу. Но проклятая Эванс вела себя так, что я и этому бы не удивилась. Будто речь об убийстве.

Моего черного юмора Люк не оценил.

– Тебе предъявили обвинение?

– Пока нет.

Мы молчим. Не знаем, что говорить. Будто у нас друг для друга слова кончились. Я звоню Леонарду.

Тот не любит ходить вокруг да около, поэтому сразу рявкает:

– Клэр, какого черта?! На меня тут вдруг Макмиллан свалился. У тебя с ним на сегодня была назначена встреча. Пришлось убеждать его, что у нас не сомнительное заведение.

– Макмиллан? Я назначала ему встречу не на сегодня, а на завтра. Я уверена.

– Значит, ты ее перенесла.

– Да, перенесла, но на завтра. Точно на завтра.

Я провожу рукой по лицу. У меня ощущение, будто я теряю контроль над реальностью. Что я делала, чего не делала… Бред какой-то.

– Я считаю, что работать ты сейчас не можешь, – чеканит Леонард. – Поэтому дело у тебя забираю. Иди в отпуск и решай домашние проблемы.

– Отстраняешь меня?! – Я вне себя от злости. Мы равноправные партнеры, а Леонард обращается со мной, как с подчиненной. – Знаешь, не тебе это решать.

– Мне. Раз ты не в состоянии принимать разумные решения. Это плохо скажется на фирме. От дела Макмиллана зависит очень многое. Я поручил его тебе, дал возможность блеснуть. Оказывается, я тебя переоценил.

– Я прекрасно могу принимать решения! – Слова Леонарда меня глубоко ранят.

– Клэр, – уже мягче говорит он. – Ты мне очень дорога, ты знаешь. Я делаю это для твоей же пользы. Мне тоже непросто, но я обязан действовать в твоих интересах и в интересах фирмы.

– Леонард, пожалуйста… – умоляю я как наказанный ребенок, которому отчаянно хочется на улицу.

– Поверь мне, Клэр. Я тебя никогда не подводил. Так будет лучше.

Он обрывает разговор, а я недоверчиво таращусь на телефон. Еще одна часть моей жизни рухнула.

– Прислушивайся к советам тех, кто тебя любит, – замечает Люк, глушит машину перед домом и поворачивается ко мне. – Клэр, я понимаю, тебе нелегко из-за всей этой истории с Элис. Нет, подожди. Не перебивай. Память об Элис… Ее исчезновение оставило огромный незаживающий рубец в ваших душах, твоей и маминой… Я знаю. И знаю, как сильно ты хотела найти Элис. Найти сестру: не только ради мамы, но и ради себя. И вот Элис приезжает, но она не очень вписывается в тот шаблон, который ты для нее заготовила. И тебе… трудно. – Люк убирает с моих глаз прядь волос.

Господи, я хочу в нем утонуть. Это небольшое проявление нежности грозит превратить меня в скулящую развалину. Я подавляю чувства. Тяжело сглатываю; комок в горле такой большой, что мне больно. Смотрю вперед, не смею перевести взгляд на Люка, иначе я рассыплюсь.

– Она мне в тягость. Элис. Никак не могу ее раскусить. Я, наверное, никогда ее не полюблю, – признаюсь я.