Онлайн книга «Три цвета белой собаки»
|
— Все в порядке, там ничего нет. Может, надуло просто. Если будет болеть, купите капли, я скажу какие. Я приободрился. Марина ничего не замечала! Она выглядела в точности как тогда — тот же элегантный двубортный тренч песочного цвета, те же лакированные сапоги «под крокодила», которые с тренчем совершенно не вязались, но непостижимым образом все это вместе смотрелось стильно. Сейчас она закурит и скажет что-то про туман. Марина подозвала официанта, попросила принести сигареты Slim и плед. Насчет пледа — это что-то новенькое. В прошлый раз пледа не было. Или она не просила? — Вы замерзли? — Мне было странно говорить ей «вы», однако во времени, куда я попал, мы были еще на «вы». — Зябко. То ли телу, то ли сердцу, не пойму. Туман надвигается, — неопределенно ответила Марина. Фразу про тело и сердце я не помнил — или пять лет назад Марина ее не произносила? Так, надо перестать сравнивать прошлый раз с нынешним, так недолго и умом тронуться. — Сегодня же пятница? — вырвалось у меня. — Ну да, — рассеянно откликнулась Марина. — Пятница-развратница… Туман и вправду быстро приближался, смешивался с дымом от костра, оседал влажной взвесью на капоте машины, на стульях, на щеках. Пришел официант с сигаретами, поднес огонь, и я увидел, что тонкие пальцы Марины дрожат. Пять лет назад меня это удивило. Я нынешний знал, почему она нервничает. И сказал то, чего тогда не говорил: — Марин, у те… у вас такой лак красивый. Белый перламутр мало кто сегодня выбирает. Вам идет. — А… — Марина сделала жест, который после этих слов сделала бы каждая женщина: вытянула руку и полюбовалась аккуратными жемчужными ноготками. Они были коротко подстрижены — докторские, и белый перламутр очень хорошо смотрелся. Не старомодно и не дешево, как если бы ногти были длинными. Марина стряхнула пепел и сказала: — Такой лак сегодня очень модный. Сто лет о нем не вспоминали, а теперь во всех журналах. Перламутр — это не френч, он не всем идет. Форма ногтя должна быть подходящая, длина… Она замолчала. Марина вообще была немногословна. Как-то я сказал ей об этом, она рассмеялась: «Болтливый врач еще хуже болтливого пациента». Меня это не раздражало и не смущало, она не надоедала пустопорожней болтовней, но иногда хотелось, чтобы она подхватывала мою волну в разговоре, о чем-то рассуждала, расспрашивала, что меня волнует, и сама бы рассказывала о себе. Но Марина была молчаливой. Пять лет назад в эту осеннюю туманную пятницу (я не чувствовал разности реальностей и времен, и та пятница воспринималась как эта) я спросил Марину, отчего она так нервничает. Я никогда раньше не видел, чтоб у нее дрожали руки. Она как всегда — без эмоций — ответила: «Вчера девичник гуляли». «У кого? Где?» «Я девочек собирала в кафе. Завтра замуж выхожу». Настал черед моим пальцам подскакивать на столе. «Мы долго гуляли, натанцевались», — невозмутимо продолжала она. Меня давно ничем нельзя удивить, однако я испытал легкий шок. Марина нервничала все больше, ее руки тряслись, а я сидел как истукан, не понимая, что сказать или, вернее, что спросить. Как вести себя? В голову лезло банальное «Желаю счастья» и еще почему-то «Многие лета» в исполнении хора из Печерской лавры. Хорошо хоть, что не «Со Святыми упокой»! «И что, действительно, завтра свадьба?» — выдавил. «Ну да», — с недоумением ответила, будто удивляясь моему неверию. «А почему раньше не сказали?» «К слову не пришлось», — пожала плечами. Я подозвал официанта. Марина заказала бокал пино гри, я — чай саусеп. Мы были знакомы восемь месяцев, и я, имея семью, никоим образом не претендовал на ее личную жизнь. Но, естественно, появились вопросы. «А кто этот счастливчик?» «Ну, я же говорила вам, что живу с молодым человеком». Допустим, она говорила, что у нее кто-то есть, но, как всякий мужчина, я пропустил эту информацию мимо ушей. Какое мне дело до других мужчин, если она — со мной? «И давно вы вместе?» «Четыре года». Вот так. «Выпьем за то, что вы его таки дожали!» Тост был обидный, но мне и хотелось обидеть. Мы чокнулись: она бокалом с белым вином, я чашкой с чаем. Я решил не оттягивать логичный вопрос: «Так мы прощаемся сейчас навсегда?» И помог прикурить очередную сигарету — третью или четвертую по счету. «Почему же? Наоборот, это только начало…» — услышал и чуть не поперхнулся чаем. Поди разбери этих женщин! Теперь, спустя пять лет, я знал: Марина не кокетничала, не шутила и не старалась потрепать мне нервы столь оригинальным ответом замужней без пяти минут женщины своему любовнику. Это действительно было только начало, и нас ждали годы романтических отношений, во время которых Марина не только вышла замуж, но и успела развестись. Сейчас, в эту пятницу, я не стал спрашивать, почему она нервничает. Подозвал официанта. — Марин, вы что будете? — Бокал пино гри. Надо же. И в этой реальности заказывает то же самое. Ну, и я поддержу традицию. — Отлично. А мне чай саусеп. Пока несли заказ, молча наблюдал, как она курит. И нервничает все больше и больше. — Что вы так смотрите? — не выдержала. — Любуюсь, — улыбнулся. — Нечем любоваться, я перебрала вчера и с выпивкой, и с танцами. — Ага, бросает мне мячик: спроси, мол, что за повод был. — Нестрашно, бывает. Красоту ничем не испортишь. — Я погладил ее пальцы, которые безостановочно двигались, поправляли пепельницу, разглаживали плед, щелкали зажигалкой. — Я девичник устраивала! — с отчаянием в голосе выпалила Марина. Надо же, в той реальности она сказала об этом невозмутимо. Вот она, точка бифуркации, в которой можно все изменить, Марк. Сейчас ты можешь остановить ее, сказать, что не желаешь слышать ни о каком замужестве, что бросишь жену, что вас ждет радостное будущее… Или же, услышав о свадьбе, ты можешь грохнуть чашкой о стол, завопить, заругаться, послать ее на фиг со своей скрытностью — а как это, в самом деле, спать с одним и собираться замуж за другого! — и уехать отсюда, из этого наползающего тумана, и никогда больше не вспомнить о ней, запретить себе вспоминать… Или… Потянуть время, накупить ей подарков, ну что там она хочет — машину, квартиру, и все это в обмен на ее свободу. Она же женщина, ей хочется всех этих игрушек, бриллиантов, дорогой одежды (она так радовалась этим «крокодиловым» сапогам, которые ты ей купил), шикарных авто, а какие игрушки на зарплату врача-кардиолога! Не душу ведь ты у нее купишь — а свободу. Отговорить ее, расстроить свадьбу — а там будет видно. |