Книга Французов ручей, страница 20 – Дафна дю Морье

– Я заранее предвкушаю, – медленно проговорил Юстик, – как мы вздернем его перед заходом солнца на самом высоком дереве в парке Годолфина. Приглашаю всех полюбоваться на это приятное зрелище.

– Вы очень кровожадны, сударь, – заметила Дона.

– И вы стали бы кровожадной, сударыня, если бы вас лишили всего имущества. Картины, серебро, утварь – он украл самое ценное, что у меня было!

– Ну так замените их другими.

– Не каждый может позволить себе такую расточительность, – ответил Юстик и, покраснев от досады, отвернулся.

– Ваш совет был несколько неуместен, сударыня, – произнес Годолфин, провожая Дону к карете. – Деньги – больной вопрос для Юстика.

– Ах, я всегда отличалась способностью давать неуместные советы.

– Должно быть, в Лондоне они пользовались бóльшим успехом?

– Ничуть. Поэтому я оттуда и уехала.

Он непонимающе посмотрел на нее и подал руку, помогая забраться в карету.

– Вы доверяете своему кучеру? – спросил он, заметив, что Уильям сидит на козлах один, без лакея.

– Как себе самой.

– Лицо у него довольно упрямое.

– Да, но ужасно симпатичное. А рот, по-моему, просто прелесть.

Годолфин оторопело шагнул в сторону.

– На днях я отправляю нарочного в Лондон, – сухо произнес он. – Не надо ли что-нибудь передать Гарри?

– Передайте, что я здорова и всем довольна.

– С вашего разрешения, я добавил бы несколько слов о грозящей вам опасности.

– Право, не стоит беспокоиться.

– Беспокойство здесь ни при чем – я выполняю свой долг. Кроме того, нам сейчас очень пригодилась бы помощь Гарри.

– Не представляю, чем он может вам помочь.

– Юстик упрям как осел, Пенроуз чересчур самолюбив. Мне то и дело приходится их мирить.

– И вы надеетесь, что Гарри выступит в роли миротворца?

– Я надеюсь, что Гарри наконец одумается и вернется в Корнуолл. Он должен защищать свои владения, а не прожигать жизнь в Лондоне.

– Он живет в Лондоне не первый год, и с владениями пока ничего не случилось.

– Не имеет значения. Нам дорог сейчас каждый лишний человек. Я вообще не понимаю, как это он, зная, что на побережье бесчинствуют пираты…

– О пиратах я ему уже писала.

– Очевидно, недостаточно убедительно. Если бы он до конца осознал, какая беда нависла над нашим краем и какой опасности подвергается его супруга, он ни на минуту не задержался бы в Лондоне. Будь я на его месте…

– Вы не на его месте, сударь.

– Будь я на его месте, я не отпустил бы вас сюда одну. Без присмотра мужа женщина легко может потерять голову.

– Хорошо, если только голову…

– Повторяю, женщина легко может потерять голову, когда ей угрожает опасность. Сейчас вы, конечно, храбритесь, но стоит вам остаться один на один с пиратом, и вы обязательно разрыдаетесь или упадете в обморок – знаю я эти женские штучки.

– Да-да, вы правы, я обязательно разрыдаюсь.

– Я не стал распространяться при жене – ей вредно волноваться, – но до нас с Юстиком дошли кое-какие печальные слухи.

– В самом деле?

– Некоторые местные женщины… э-э-э… как бы это выразиться… одним словом, попали в беду.

– Что же с ними случилось?

– Народ тут у нас скрытный, лишнего слова не вытянешь. Тем не менее нам стало известно, что эти женщины – все они живут в окрестных деревнях – пострадали от рук пиратов.

– По-моему, не стоит придавать этому большого значения.

– Почему же?

– А вдруг выяснится, что они не только не пострадали, а, наоборот, получили немалое удовольствие? Трогай, Уильям.

Она кивнула ему на прощание и с улыбкой помахала из окошка затянутой в перчатку рукой.

Карета прокатила по длинной аллее, миновала ухоженную лужайку с павлинами, парк с оленями и выехала на большую дорогу. Дона сняла шляпу и принялась обмахиваться ею, поглядывая на прямую спину Уильяма и посмеиваясь про себя.

– Ах, Уильям, я вела себя ужасно.

– Я так и предполагал, миледи.

– В гостиной было невыносимо душно, а леди Годолфин к тому же приказала закрыть все окна.

– Представляю, как вы мучились, миледи.

– А гости! Один скучней другого.

– Охотно верю, миледи.

– Еще чуть-чуть – и я наговорила бы им грубостей.

– Хорошо, что вы все-таки удержались, миледи.

– Я познакомилась с неким Юстиком и неким Пенроузом.

– Вот как, миледи?

– Оба порядочные зануды.

– Да, миледи.

– Впрочем, это не важно. Главное другое – они, кажется, о чем-то пронюхали. Среди гостей только и разговоров было что о пиратах.

– Да, миледи, я слышал, что сказал его светлость, усаживая вас в карету.

– У них есть какой-то план. Они хотят объединиться и угрожают всех перевешать на деревьях. А самое главное, они догадались о реке.

– Рано или поздно это должно было случиться, миледи.

– Как ты думаешь, твой хозяин знает об опасности?

– Наверное, знает, миледи.

– И все-таки не покидает ручей?

– Да, миледи.

– Он задержался почти на месяц. С ним и раньше такое случалось?

– Нет, миледи.

– На сколько же он останавливался здесь обычно?

– Дней на пять-шесть, миледи.

– Как быстро бежит время! Может быть, он просто забыл, что пора уплывать?

– Может быть, миледи.

– Знаешь, Уильям, я уже неплохо разбираюсь в птицах.

– Я заметил, миледи.

– Я научилась различать их по голосам и даже по полету.

– Это большое достижение, миледи.

– А если бы ты видел, как я управляюсь с удочкой!

– Я видел, миледи.

– Твой хозяин прекрасный учитель, Уильям.

– Вы правы, миледи.

– Как странно, до приезда в Нэврон я совершенно не интересовалась птицами и никогда не держала удочку в руках.

– Действительно странно, миледи.

– Впрочем, нет… интерес, пожалуй, был, вот только разжечь его было некому, понимаешь?

– Еще бы не понять, миледи.

– Согласись, женщине нелегко одной, без посторонней помощи, одолеть такую сложную науку – я имею в виду ловлю рыбы. И уж тем более научиться распознавать птиц.