Книга Обольсти меня на рассвете, страница 39. Автор книги Лиза Клейпас

Лео с трудом представлял себе, как эти вечно поджатые маленькие губки мисс Маркс могут растянуться в улыбке. Он не был даже уверен в том, что у нее имелись зубы, поскольку никогда их не видел.

— Она своим видом испортит мне все удовольствие от прогулки, — пожаловался он утром, когда Поппи и Беатрикс сообщили ему, что берут его с собой покататься. — Я не смогу вволю насладиться пейзажем, когда этот Джек Потрошитель в юбке отбрасывает на все окружающее свою зловещую тень.

— Не называй ее такими жуткими прозвищами, Лео! — возмутилась Беатрикс. — Мне она очень нравится. И она очень милая, когда тебя нет поблизости.

— Думаю, что в прошлом какой-то мужчина очень плохо с ней обошелся, — вполголоса сказала Поппи. — Ходят слухи, будто мисс Маркс пошла в гувернантки лишь потому, что оказалась замешанной в одну очень неприятную скандальную историю.

Лео заинтересовался:

— И что это был за скандал?

Поппи понизила голос до шепота:

— Говорят, она слишком щедро расточала свои симпатии.

— Она не выглядит как женщина, которая стала бы расточать симпатии, — сказала Беатрикс нормальным голосом.

— Тише, Беатрикс! — воскликнула Поппи. — Я не хочу, чтобы мисс Маркс нас услышала. Она может подумать, что мы о ней сплетничаем.

— Так оно и есть. Мы о ней сплетничаем. Кроме того, я не верю, что она стала бы делать… ну, ты знаешь, это… с кем бы то ни было. Она не такая женщина.

— А я верю, — сказал Лео. — Обычно расточать свои симпатии более всего склонны те леди, которым нечем похвастать.

— Не понимаю, — покачала головой Беатрикс.

— Он хочет сказать, что непривлекательных женщин легче соблазнить, — ехидно пояснила Поппи, — с чем я не могу согласиться. И кроме того, мисс Маркс вовсе нельзя назвать непривлекательной. Она только немного… сурова.

— И костлява, как шотландский цыпленок, — пробормотал Лео.

Экипаж проехал через Марбл-Арч и продолжил путь по Парк-лейн. За все время пути мисс Маркс ни разу не отвернула голову от окна, делая вид, что рассматривает урны с цветами, которые, по правде говоря, в эту весеннюю пору выглядели живописно.

От нечего делать Лео принялся рассматривать мисс Маркс. С удивлением он вынужден был отметить, что у нее очень даже симпатичный профиль — маленький, чуть вздернутый носик, на котором сидели очки, и приятно округлый подбородок. Печально, что нахмуренный лоб и поджатые губы портили в целом весьма милое личико.

Он вновь перевел взгляд на Поппи, раздумывая над тем, почему она не хочет оставаться в Лондоне. Другая девушка ее возраста стала бы умолять родных оставить ее в Лондоне до конца сезона. Разве может сравниться деревенская скука, каким бы свежим ни был там воздух и какими бы зелеными ни были лужайки, с искрометностью столичных балов?

— Расскажи мне о перспективных женихах этого сезона, — предложил Лео, обращаясь к Поппи. — Неужели ни один из них не проявил к тебе никакого интереса?

Поппи покачала головой:

— Ни один. Я познакомилась кое с кем. Должна признаться, что их было совсем немного, и тех из них, что понравились мне, можно пересчитать по пальцам одной руки. Я имею в виду лорда Бромли и…

— Бромли? — переспросил Лео. Брови у него поползли вверх. — Но он вдвое тебя старше. Неужели для тебя не нашлось никого помоложе? Ни одного, кто родился хотя бы в этом столетии?

— Ну, еще мистер Радсток.

— Толстый увалень и тупица, — вынес свой вердикт Лео. Высший свет Лондона представлял собой довольно тесный круг. — Кто еще?

— Еще лорд Уолскорт, очень дружелюбный и любезный, но… он кролик.

— Любознательный и симпатичный? — спросила Беатрикс, которая была о кроликах высокого мнения.

Поппи улыбнулась:

— Нет, я хотела сказать, что он довольно бесцветный и… одним словом, кролик. В качестве домашнего любимца кролик вполне сгодится, но не в качестве мужа. — Она продолжала расправлять ленты шляпки, завязанные бантом под подбородком. — Ты, вероятно, посоветуешь мне снизить планку, Лео, но я уже и так опустила ее до того уровня, что под нее пролезет и червяк. Должна сказать тебе, что сезон стал для меня одним большим разочарованием.

— Мне жаль, Поппи, — тихо сказал Лео. — Жаль, что я не знаю ни одного парня, которого мог бы тебе рекомендовать, потому что те, кого я знаю, могут лишь кутить и бездельничать. Они все — отличные друзья, но я скорее пристрелил бы любого из них, чем назвал бы своим зятем.

— И это подводит меня к тому, о чем я давно хотела тебя спросить.

— И что же это? — Он смотрел в серьезное лицо своей хорошенькой сестры, которая так отчаянно и безнадежно стремилась выйти замуж и обрести тихое, без всяких претензий семейное счастье.

— Теперь, когда, так сказать, состоялся мой выход в свет, я услышала, что люди говорят…

Лео криво усмехнулся. Он догадывался, о чем она хотела его спросить.

— Обо мне?

— Да. Ты действительно такой испорченный, как о тебе говорят?

Несмотря на то что заданный Поппи вопрос носил очень личный характер, от внимания Лео не ускользнуло то, что мисс Маркс и Беатрикс замерли в напряженном внимании.

— Боюсь, что так, дорогая, — сказал он. В памяти его пронеслись все непристойные выходки последних лет.

— Но почему? — спросила Поппи с прямотой, которая обычно так нравилась ему в ней. Но не сейчас, когда мисс Маркс устремила на него взгляд, полный ханжеского, лицемерного осуждения.

— Быть распутником куда проще, чем быть праведником, — сказал он. — Особенно когда у тебя нет причин для того, чтобы стремиться в праведники.

— А как насчет стремления попасть в рай? — спросила Катерина Маркс. Он мог бы подумать, что у нее приятный голос, если бы источник этого голоса был более привлекательным. — Разве это недостаточный стимул для того, чтобы вести себя прилично?

— Все относительно, — с сардонической усмешкой ответил он. — Что для вас рай, мисс Маркс?

Она отнеслась к его вопросу более вдумчиво, чем он ожидал.

— Мир. Умиротворенность. Место, где нет греха, нет сплетен, нет конфликтов.

— Ну, мисс Маркс, боюсь, что ваше представление о рае совпадает с моим представлением об аде. Таким образом, у меня нет ровным счетом никаких причин, чтобы стремиться покончить с прежним. Следовательно, я могу со спокойной совестью продолжать вести прежнюю греховную жизнь. — Обращаясь к Поппи, Лео произнес иным, более ласковым и участливым тоном: — Не теряй надежды, сестренка. Есть на свете тот единственный, кто ждет тебя. Однажды ты его найдешь, и он станет для тебя всем, на что ты надеешься.

— Ты действительно так думаешь? — спросила Поппи.

— Нет. Но я всегда считал, что девушке в твоих обстоятельствах следует говорить именно это.