Онлайн книга «Да не опустится тьма!»
– Виттигис в полной безопасности – и с его точки зрения, и с твоей. – Ты его спрятал? Зря. Врагов надо убивать. – У меня есть причины сохранить ему жизнь. – Вот как? Должна тебя честно предупредить: попади он в мои руки, у меня таких причин не будет. – Не слишком ли ты сурова с бедолагой? По-своему, по-глупому, он пытался защитить королевство. – Все равно. После этого унижения в церкви я его ненавижу. – Серые глаза были холодны как лед. – А я не привыкла останавливаться на полпути. – Понятно, – сухо произнес Пэдуэй, вынырнув на миг из розового тумана. Но тут Матасунта снова улыбнулась – желанная и ласковая женщина. – Ты, конечно, останешься к обеду? Приглашенных мало, и все рано уйдут. – Э… – Работы было непочатый край. И хоть когда-то надо же отоспаться. – Благодарю, госпожа. С удовольствием. После третьего посещения Матасунты Пэдуэй сказал себе: «Вот настоящая женщина. Ослепительно красива, умна, с характером. Мужчине о такой только мечтать! Почему бы и нет?.. Я ей определенно нравлюсь, а с ее поддержкой для меня не будет ничего невозможного. Конечно, она не стесняется в средствах и, пожалуй, чересчур кровожадна – «миленькой» ее не назовешь. Но не ее в том вина, суровое время рождает суровых людей. Выйдет замуж – успокоится». Другими словами, Пэдуэй был по уши влюблен – что часто случается с людьми осмотрительными и здравомыслящими. Но как жениться на готской принцессе? Прокатить на автомобиле и для начала сцеловать всю губную помаду? Матасунта сирота – к родителям не подъедешь. В конце концов Пэдуэй решил затрагивать эту тему намеками и следить за ее реакцией. – Матасунта, дорогая, – спросил он, – когда ты говорила о достойной паре… у тебя есть еще какие-нибудь требования к избраннику? Она лучезарно улыбнулась ему, отчего пол под ногами Мартина слегка закачался. – Кроме тех, что я перечислила, в общем-то нет. Разумеется, он не должен быть много старше. – Ты не против, если он будет одного с тобой роста? – Лишь бы не был карликом. – А ты не против крупного носа? Принцесса чувственно рассмеялась. – Мартинус, ты такой смешной!.. Знаешь, какая между нами разница? Я всегда добиваюсь своего прямо – в любви, в ненависти, в чем угодно. – А я? – А ты ходишь вокруг да около и неделю мучаешься сомнениями: настолько ли тебе это надо, чтобы рисковать… Только пойми меня правильно, – поспешно добавила Матасунта, – мне все в тебе нравится. – Приятно слышать. Так относительно… носа… – Конечно, не против! Твой нос, по-моему, аристократичен и благороден. Не возражаю я и против маленьких рыжих бородок или вьющихся каштановых волос или любых других черт внешности удивительного молодого человека по имени Мартинус Падуанский. Тебя ведь это интересует? Пэдуэй с облегчением вздохнул. Какая чудесная женщина – все понимает и идет ему навстречу! – Честно говоря, да, принцесса. – Не будь таким кошмарно почтительным, Мартинус. Сразу видно, что ты чужестранец – непременно употребляешь все правильные титулы и обращения. Пэдуэй ухмыльнулся. – Лучше подстраховаться… Ну, попробую без обиняков. Я… э-э, хотел спросить… раз ты не против… нельзя ли мне рассчитывать со временем на… э-э… – Ты случайно не любовь имеешь в виду? – Да! – выпалил Мартин. – Может быть. – Фу! – Мартин вытер вспотевший лоб. – Только меня надо учить, – сказала Матасунта. – Я вела уединенную жизнь и плохо знаю мир. – Я заглянул в свод законов, – торопливо произнес Пэдуэй. – Есть декрет, запрещающий браки между итальянцами и готами, однако про американцев там ничего не говорится. Так что… Матасунта перебила его: – Если ты сядешь поближе, дорогой Мартинус, мне будет лучше слышно. Пэдуэй подошел и сел рядом с принцессой. – Эдикты Теодориха… – Я знаю закон, – промурлыкала Матасунта. – Наставления мне нужны иного рода. Мартин наконец подавил свою тенденцию теоретизировать, когда дело касалось чувств. – Первый урок, любовь моя, будет такой. И поцеловал ее руку. Веки принцессы были сомкнуты, рот приоткрыт, грудь судорожно вздымалась. – Значит, американцы тоже практикуют искусство поцелуев? Пэдуэй схватил ее в объятия и дал второй урок. Матасунта открыла глаза, моргнула и восхищенно покачала головой. – Глупый вопрос, дорогой Мартинус, нам до американцев далеко!.. Какие мысли ты рождаешь в невинной девушке! Она рассмеялась – заливисто и громко. Пэдуэй хрипловатым голосом подхватил ее смех. – Ты сделала меня счастливым человеком, принцесса. – Ты тоже сделал меня счастливой, мой принц. Я и мечтать не могла о таком мужчине! – Матасунта вновь упала в его объятия, потом выпрямилась, поправила прическу и деловито продолжила: – Но прежде нам надо решить немало важных вопросов. Например, Виттигис. – Что – Виттигис? – Счастье Пэдуэя внезапно дало трещину. – Его придется убить, разумеется. – Убить? – Не надо удивляться, дорогой. Я предупреждала, что не люблю останавливаться на полпути. И Теодохада, кстати, тоже. – А его-то зачем? Матасунта нахмурилась. – Он убил мою мать, разве не так? К тому же ты когда-нибудь сам захочешь стать королем… – Не захочу, – сказал Пэдуэй. – Не захочешь стать королем?! Почему, Мартинус? – Это не для меня, дорогая. Кроме того, я не принадлежу к Амалам. – Ты будешь моим мужем и, следовательно, членом семьи. – Все же я… – Достаточно, милый! Ты просто думаешь, что не хочешь. Со временем у тебя появятся другие желания. Ну и уж раз мы об этом заговорили, грех не вспомнить твою бывшую служанку, как там ее… Джулия? – А что Дж… Откуда ты о ней знаешь? – Неважно. Мы, женщины, все рано или поздно узнаем. Маленький холодный комочек в желудке Пэдуэя вырос в ледяной ком. – Но… Но… – Как, Мартинус, ты не пойдешь ради своей нареченной даже на самую пустячную уступку? Не подумай, что я ревную к какой-то грязной девке. Однако если после нашей свадьбы она останется жить, это оскорбит мое достоинство. Я не настаиваю на болезненной смерти. Любой быстродействующий яд… Лицо Пэдуэя стало совершенно безучастным – как у квартирного маклера при упоминании о тараканах. Его лоб взмок, в голове калейдоскопически кружились мысли. Теперь он понимал, что не любит Матасунту ни капли. Пусть эта свирепая белокурая Валькирия достанется какому-нибудь огромному громкоголосому готу! А ему больше по нраву девушки кроткие… И ни один страховой агент не застрахует жизнь Амала, учитывая кровавое прошлое семейства. |