Онлайн книга «Черная война»
|
Соответственно и охрана тут была невелика. Нет нужды в конвойных, уборщиках, обслуге. Пригнали сюда хиви или полицаев десяток – и все, проблема решена. Покойников они вытащат и закопают, а остальное – не нужно. Сколько тут немцев? Взвод, не более. В открытом бою им не устоять – сомнут и задавят массой, несмотря на пулеметы. Вот и держат нас всех внизу. Значит, что? Правильно – выйти наверх, вот главная задача. На сегодняшний момент. Осталось решить вопрос: каким образом? Пробовать совершить этот подвиг в одну харю? Малореально. Перекинулся я тут парой слов с окружающими – тоска. На жизнь они тут все озлоблены – дальше уж некуда. Им бы только до ближайшего фрица дорваться. Но вот в плане помощи к сложному побегу… нет, не пойдут. Злость есть, а вот с терпением плохо. И с физическим состоянием – аналогично. Да и кормежка тут, на такой долго не протянуть. Стало быть, времени у меня не так уж и много. Еще пара дней, и я сам буду уже не в той форме, чтобы сотворить что-то выдающееся. Телефонный звонок. – Гауптман Ранке слушает! – Привет, Вилли! Это майор Крайновски. – Привет, Генрих! Совсем забыл старого товарища! – Извини, Вилли, но тут столько всего навалилось. Да ведь ты и сам, наверное, в курсе. Мимо вас, в штабе, разве что мыши незамеченными бегают. – Слышал-слышал. Генерал был очень сильно недоволен, между нами говоря. Ему тоже пришлось докладывать наверх. И там ему высказали несколько неприятных слов. – Догадываюсь. Собственно говоря, я и звоню тебе по этому поводу. – Ну-ну, давай, что ты там еще накопал? – Собственно говоря – немного. Ты ведь должен знать, что я разговаривал с русскими диверсантами, захватившими дот? – Знаю. Генерал еще был удивлен – на каком же языке? Так и сказал – что, Крайновски выучил русский? – Надеюсь, мне это не потребуется. Нет, мы разговаривали по-немецки. И я был удивлен тем, что мой собеседник разговаривал вполне нормальным языком. Не путал слова и вообще вел себя как немец. Даже акцента у него не было. – Ну, среди русских офицеров попадаются даже и образованные люди. Пару месяцев назад я допрашивал одного пленного подполковника. Так он говорил на вполне приличном «хохдойче». – Вилли, не путай! Ты говорил с подполковником, а моим собеседником был обычный фельдфебель! – Ну и что? Он тоже мог знать немецкий язык. – Как тебе объяснить… дело даже не в том, на каком языке мы с ним говорили, – это вторично. Вопрос в том, как он говорил! – И как же? – Я был уверен, что говорю с офицером! Причем с грамотным офицером. Есть, знаешь ли, словесные обороты и формулировки, по которым можно узнать в собеседнике образованного человека. – Ну и что? – Ты же знаешь, мы подобрали двоих пленных. Один был уже почти труп, и мы его отдали ребятам из СС. Они утащили его куда-то к себе. Второго же удалось разговорить. Он тоже был ранен, но отвечать на вопросы мог. – И что же он рассказал интересного? – Вилли, мы знаем друг друга уже не первый год, ведь так? – Достаточно давно. К чему это ты? – Ну ты же помнишь, мы всегда помогали друг другу. – Генрих, я ничего не забыл. Если ты именно это имеешь в виду. Я помню, чем тебе обязан. – Ну, какие счеты между старыми друзьями? – Ближе к делу, Генрих. – Хорошо. Так вот, пленный показал, что дот штурмовали штрафники. – Я помню, ты об этом писал в рапорте. – Да. А вот о том, что командовал ими такой же штрафник, да еще и рядовой… – Хм… Старику это не понравится. – Ты правильно меня понимаешь, Вилли. Если учесть, что кроме этих штрафников в доте не было больше никого. – Угу. – К сожалению, наш пленный был очень слаб. Вскоре после пленения он умер. – Бывает. – Мы так и не успели его толком допросить. – Случается. – А вот второй… Его забрали СС, и я не знаю, где он. – Это можно выяснить. – Мне почему-то кажется, что он был в еще более плохом состоянии. Навряд ли он мог выдержать долгую дорогу. – Думаю, что твои предположения верны. Я перезвоню тебе через пару дней. – И заезжай в гости. Друзья прислали мне из Франции отличный коньяк! – Я это запомню! – Коммутатор? Группу С 9. – У телефона унтерштурмфюрер Майнике! Слушаю вас! – Хайль Гитлер, унтерштурмфюрер! Это гауптман Ранке. – Хайль Гитлер, герр гауптман! – Мне нужен гауптштурмфюрер Горн. – Одну минутку, герр гауптман, я переключу вас на него. – Ранке? Случилось что-то особенное? В штабе появился медведь? Вы вспомнили старика Горна! – Не прибедняйтесь, Аксель! Хотел бы я быть таким стариком! У меня в штабе у машинисток даже шейные позвонки трещат, так они выкручивают голову, чтобы еще раз на вас посмотреть! – Эх, Вилли, Вилли! Вы такой же неисправимый льстец! Я понимаю, почему генерал вас держит при себе. Кто-то же должен напоминать ему о его талантах. А лучше вас с этим никому не совладать! – Подобных напоминающих и без меня вполне достаточно. Я его рабочая лошадь, увы, Аксель, но это так! – И чем же он вас нагрузил на этот раз, если вы вдруг вспомнили о нашем существовании? – Рутина, все как всегда. Бой закончился, и я теперь должен увековечить его для потомков. И для руководства, само собой разумеется. Расписать всю обстановку. Кто и где стоял. Что и когда сказал, какие команды отдал. Увы, хлеб штабного работника не так уж и сладок. – Ну так в чем дело? Попросись в войска! Смени обстановку, наконец! – Я пробовал – старик остался непреклонен. Каждый должен исполнять свой долг там, куда поставлен руководством! – Да, это вполне в его стиле. Но чем же я могу тебе помочь, Вилли? Мы – скромные санитары прифронтовой полосы, что нам известно о ваших трудах? – Кое-что знаете и вы, не скромничай, Аксель! – Убедил. Спрашивай. – Аксель, восемнадцатого августа твои ребята подобрали около дота номер шестнадцать раненого русского. Мне хотелось бы его допросить. – Хм… Боюсь, это будет затруднительно. – Он что, переодетый генерал? Пишет вам роман о жизни Сталина? – Я бы с интересом такой роман прочел! Нет, Вилли, все намного проще и в то же время сложнее. У нас его нет. – Он что – умер от ран? – Не знаю. – То есть? |