Книга Королевская гончая, страница 77 – Оливия Штерн

И она, позабыв обо всем на свете, скользнула с дивана на пол, чтобы быть рядом с ним.

— Да, — прошептала, глядя в самые невероятные на свете глаза, с наслаждением втягивая его запах. Кофе, табак, мята. Он подарил ей надежду на будущее. — Я согласна стать твоей женой, Дарс Эшлин. Я люблю тебя. Наверное, сразу, как только увидела.

Он бережно взял ее руку, а потом жестом фокусника вынул из нагрудного кармашка кольцо из белого металла, украшенное тремя ограненными прозрачными камнями.

— Идеальное украшение для моей идеальной невесты, — и с этими словами надел на безымянный палец.

Луиза шмыгнула носом. А потом спросила:

— Можно тебя поцеловать?

— Это же я должен спрашивать. — Дарс шутливо нахмурился. — Я даже боюсь представить, что ты будешь вытворять, когда станешь моей женой…

Его губы были мягкими и немножко солоноватыми на вкус. Луиза только приоткрыла их, играя, скользя кончиком языка, ловя его прерывистое дыхание. А потом Дарс перехватил инициативу, его ладони скользнули вниз по спине, замерли на пояснице. Луиза невольно придвинулась ближе, откровенно прижимаясь к нему бедрами. Дразня, прикусывая губы. Застонала, когда его ладони опустились на ягодицы и с силой их сжали.

— Подожди, — выдохнул он, — Луиза…

— Что? — прошипела раздраженно.

Неконтролируемое желание каталось под кожей, складываясь в огненные узоры. И какого черта он снова отстраняется?

— Мы еще не обсудили третий рабочий момент. — В синих глазах пляшут веселые искры.

Дарс поднялся, с галантным поклоном подал ей руку и осторожно усадил обратно на диван.

Луиза облизнула губы.

Захотелось швырнуть в него чем-нибудь потяжелее. Впрочем, уж ей-то пора привыкнуть к тому, что у Дарса Эшлина превосходное самообладание.

— Твои воспоминания, — сказал он тихо, все еще держа за руку.

Внутри медленно начал раскрываться цветок с ледяными лепестками-кристаллами, больно жаля, заставляя истекать кровью.

— Я не смогла вернуть их, — пробормотала она, — зачем ты спрашивал моего согласия, Дарс? Выходит, я по-прежнему ничего не помню.

— Я спрашивал твоего согласия, потому что уже не имеет значения, что именно ты вспомнишь, — осторожное, мягкое касание губ, — скажи, ты хочешь вспомнить?

— Хочу, — не раздумывая, ответила Луиза.

— Если они вернули тебе верхний слой воспоминаний, то я добрался до нижнего. — Он сел рядом, все еще держа ее за руку. — Итак, ты готова?

— Да, — твердо ответила она.

— Тогда… слушай фразу-шифр.

«Ты убила мою дочь Лерию Великолепную».

И Луиза полетела в темноту, кружась, переворачиваясь, а затем медленно провалилась в то радужное утро, когда на столе ее ждала башня из мороженого, украшенная розовыми зефирками.

— Ты можешь ничего не рассказывать, — невозмутимо сказал он, поднося к ее губам стакан воды.

Луиза сморгнула слезы.

— Нет, отчего же… Я хочу рассказать. Или ты знаешь? Смотрел сам?

— Нет, — горькая улыбка на его губах, — не в моих правилах рыться в воспоминаниях той, кому я доверяю.

— Тогда я все же расскажу.

Она свернулась клубочком на диване, подложила под щеку ладонь. На душе была полынная горечь. Такую сколько ни выплевывай, все равно остается дрянное послевкусие.

А дело было в том, что…

У мужа королевы Дирсах была любовница. Так сказать, фаворитка, незаметная маленькая женщина с пепельными волосами и серыми глазами. А потом у них родилась дочь Алисия, и об этом узнала королева. Она приказала похитить и заточить в дальний замок обеих. Только через шесть лет король разыскал их и привез во дворец, где уже бегала его с королевой пятилетняя наследница Лерия. Королева, понятное дело, подобное терпеть не собиралась. Годы шли, и однажды… Отец собирался с Алисией лететь в дальнюю резиденцию, но девочка вдруг обнаружила, что заперта в спальне, а Лерия по ту сторону двери дразнилась и кричала о том, что сама полетит со своим отцом, а всякие ублюдки пусть сидят под замком. Ну а чтобы отец не сразу распознал обман, Лерия использовала голографическую личину. Алисия долго плакала, сидя на полу в углу. Ведь это она хотела лететь с отцом, а в результате отправилась противная Лерия. К вечеру как будто холодный ветер пронесся по дворцу. И — страшный, раздирающий душу вопль королевы. Она примчалась, распахнула дверь, а потом схватила Алисию, трясла ее, как куклу.

— Где моя доченька? Где? Это ты, ты убила ее! Ты виновата!

Ночью Алисия узнала, что корабль, на котором летели отец и Лерия, взорвался.

И своей мамы она больше не видела. А спустя несколько дней за ней пришел сутулый невысокий человек с блеклыми глазами, взял за руку и повел за собой.

«Там ей самое место».

Последние слова королевы Дирсах, уже безумной.

— Ты похожа на отца, — тихо сказал Дарс, прижимая ее голову к своей груди, — еще тогда, в торговом центре, я посмотрел на тебя и понял, что где-то раньше мог видеть твое лицо. Но я ошибался. Выходит, я вспомнил погибшего короля… а ты похожа на него.

Луиза всхлипнула.

— Не таких воспоминаний мне хотелось.

— Но мы не выбираем воспоминания, моя сладкая девочка.

— Я, оказывается, незаконнорожденная. — Она прижалась щекой к гладкой ткани костюма и с удовольствием вслушивалась в звук биения сердца Дарса.

— Угу, — кажется, Дарс улыбался, но она не могла видеть его лица, — а теперь единственная наследница трона королевства Дирсах.

— Не хочу, — она мотнула головой, — это проклятый трон. Мне… от этой суки ничего не нужно.

— Да и королевства-то нет уже, оно стало провинцией империи, — пробормотал Дарс.

— Вот и прекрасно. Прекрасно! Ты все еще хочешь, чтобы я вышла за тебя замуж? — покосилась осторожно, но увидела только гладко выбритый подбородок.

— Я же говорил, что не имеет значения то, что ты вспомнишь. Только вот… мне тебя называть Алисией?

Она задумалась на минуту.

Алисия.

Имя будило в душе сладкую боль. И было в нем все — и детская ручка, тянущаяся к мороженому, и теплые мягкие ладони матери, и «моя ласковая зайка», и жесткая черная борода отца, за которую было так весело дергать, когда он засыпал за чтением газеты. Кружева, кукла в костюме космической воительницы. Досадная случайность. Чужая злая воля и большое горе.

И конечно же там не было его, Дарса Эшлина.

— Называй меня Луизой, — прошептала она, — я хочу… я верю в то, что еще смогу быть счастлива. А я действительно смогу, потому что последний оплот королевы разрушен, ее приспешник убит и теперь уже никто не попытается занять мое тело.