Книга Пригласи меня войти , страница 30 – Дженнифер МакМахон

– Да, – ответила она, глядя в землю. – Но я все отдам!

– Ты заходила в фургон и уносила наши вещи, – заключил Нат. – Бог ты мой, это ведь кража со взломом!

– Я ничего не взламывала. Ваша дверь всегда была открыта.

– Ты открывала дверь, входила внутрь без нашего ведома и забирала вещи, – прокурорским тоном произнес Нат. – Я совершенно уверен, что это попадает под определение кражи. За это людей сажают в тюрьму.

– Прошу вас! – взмолилась девочка. Она заплакала.

– Так в чем дело? – требовательно спросил Нат. – Наркотики? Ты воровала наши вещи и меняла их… на что? На фентанил или метамфетамины? Чем вы тут балуетесь?

– Нет! – Она затрясла головой. – Я не имею дела с наркотиками, ничего подобного. Все ваши вещи до сих пор у меня. Я их не продавала. Я просто хотела напугать вас, вот и все. Клянусь, я хотела, чтобы вы приняли меня за нее.

– За нее? – с улыбкой спросил Нат. – За призрака? Кто может поверить в призрака, который крадет деньги и сотовые телефоны?

Он хрипло рассмеялся, и Элен поморщилась. Ей хотелось поверить в Хетти – в человека из прошлого, который непостижимым образом может установить контакт с ней и довериться ей, как один чужак может довериться другому.

– Я все верну, – сказала девочка. – Обещаю, я все возмещу, только не звоните в полицию! Мой отец… ему пришлось слишком много пережить. Это убьет его.

– Наверное, тебе стоило подумать об этом, прежде чем так поступать с нами, – сказал Нат.

Элен положила руку на плечо девочки.

– Ладно, теперь мы выяснили, что ты не призрак. Кто же ты?

– Меня зовут Олив Кисснер. Я живу в полумиле от вас, у дороги, вместе с моим отцом. Старый голубой дом на вершине холма.

Элен кивнула: она уже проходила мимо этого дома и махала рукой мужчине в синем рабочем комбинезоне, который разъезжал на битом пикапе с полутонным кузовом.

– Сколько тебе лет, Олив? – спросила она.

– Четырнадцать.

– Стало быть, поступаешь в девятый класс?

Олив кивнула.

– Да. Я хожу в среднюю школу в Хартсборо.

– И живешь вместе с отцом?

Девочка снова кивнула.

– Да, теперь только с ним.

Элен хотелось продолжить расспросы, но выражение лица Олив остановило ее.

Нат обратил внимание на камуфляжный рюкзак, валявшийся на полу неподалеку от них, раскрыл его и заглянул внутрь. Он достал баночку бензина для зажигалок, спички, потом молоток и измерительную ленту.

– Вот наши инструменты. – Нат снова полез в рюкзак. – А вот и мой телефон!

Нат попытался включить аппарат, но батарея была разряжена.

Олив кивнула.

– Все остальное лежит у меня дома. Я верну вещи, честное слово.

Нат сунул бесполезный телефон в карман и вернулся к рюкзаку, достал оттуда разлинованный блокнот и пролистал страницы под лучом фонарика. Там были карты болота с обозначением деревьев и крупных валунов. Карты были покрыты красной координатной сеткой с красными крестиками, перечеркивавшими некоторые квадраты.

– Что это? – спросил Нат.

– Карта, – ответила девочка.

– В самом деле? А тебе не кажется, что сейчас не место для язвительных замечаний?

– Я знаю! Просто… это трудно объяснить, – пробормотала она.

Нат изучал блокнот, внимательно глядя на карту, испещренную крошечными крестиками. Элен видела, что это хорошая карта с точно отмеченными деревьями и скальными выходами, – вплоть до тропинки, ведущей к их будущему дому.

– Ты сказала, что хотела напугать нас, – сказала Элен. – Почему? Зачем ты хотела, чтобы мы уехали?

Олив покусывала губы, глядя на доски чернового пола. Нат отложил блокнот.

– Лучше говори, призрачная девочка, а то я позвоню в полицию и поеду к твоему отцу за объяснениями.

– Хорошо, хорошо. – В ее голосе зазвучали панические нотки. – Понимаете, вся эта земля когда-то принадлежала Хетти Брекенридж.

Элен кивнула:

– Мы знаем. Она жила в доме на другом краю болота. Но дома больше нет: остались лишь старые камни от фундамента.

– Верно, – сказала Олив.

– Так ты что… защищаешь землю Хетти? Хочешь избавить ее от чужаков и пришельцев? – спросил Нат. Он снова взял прожекторный фонарь и направил луч в лицо Олив, ослепив ее и заставив зажмуриться. – Почему? Потому что так велел ее призрак?

– Нет, – сказала Элен. Она вдруг поняла. Помеченные крестиками квадраты на карте Олив, красные ниточки на побегах, ее желание избавиться от посторонних. – Ты ищешь сокровище, правда?

Олив отвела взгляд и закусила губу.

– Какое сокровище? – спросил Нат.

– Я слышала эту историю в городе, – сказала Элен. – О том, что Хетти Брекенридж якобы зарыла сокровище где-то на болоте.

– Сокровище? – Нат фыркнул и насмешливо всплеснул руками. – Сначала призрак ведьмы, а теперь еще и зарытое сокровище? Это что, продолжение «Скуби-Ду»?

Элен мягко сжала его руку. Она понимала, как нелепо это выглядит.

– Библиотекарша сказала, что это лишь городская легенда, которая живет до сих пор.

– Это не вымысел, – сказала Олив. – Сокровище существует на самом деле.

– И ты ищешь его здесь, вокруг болота? – спросила Элен. – В том числе и на нашей земле?

Олив кивнула.

– Оно настоящее, и мне нужно найти его.

– Так нужно, что можно нарушать закон? – спросил Нат. – Что можно шпионить за нами и красть наши вещи?

– Вы не понимаете! – воскликнула Олив.

– Тогда помоги нам понять, – предложила Элен.

Девочка глубоко вздохнула:

– Понимаете, мы с мамой охотились за этим сокровищем. Она всегда говорила, что оно настоящее. Еще она говорила, что нам суждено найти его. Но в прошлом году… – ее голос на мгновение пресекся, – …в прошлом году она ушла от нас, понимаете?

– Ушла? – повторил Нат.

Олив кивнула.

– Она оставила нас с отцом. С тех пор мы не слышали о ней. И я думаю, – нет, я знаю, что если я найду сокровище, то мама узнает об этом из теленовостей и газет, верно? А когда она узнает, то вернется к нам. Но, даже если этого не случится, я смогу нанять частного сыщика, чтобы найти ее.

Элен послала Нату предупреждающий взгляд, означавший «пожалей ребенка». Она сама потеряла мать в одиннадцать лет и прекрасно понимала, как это тяжело. Когда она находилась в возрасте Олив, то была готова на все – на что угодно, лишь бы вернуть свою маму. Элен посмотрела на Олив, наряженную в призрачную ночную рубашку, возможно, принадлежавшую ее матери, и ее сердце почти растаяло.