Онлайн книга «Я начинаю путь...»
«Самый первый, самый надёжный помощник, самый первый друг, который знает о вас больше, чем ваша родная жена. Потому что жена ваша может и поверить, что вы на заседании, а секретарша обязана ЗНАТЬ, где вы и с кем. Секретарь знает вас напротык — как знали ученики ешибота Писание — то есть прокалывали иголкой страничку и они говорили, какая буква с противоположной стороны — алеф или йоуд. Секретарь — это половина вас, причём лучшая половина, которая ничего никогда не забывает, знает всё и всех и сумеет при необходимости вас заменить — взяв на себя всю текучку. И вообще, мы живем ради нашего дела! Счастлив мужчина, радостно идущий утром на службу и радостно возвращающийся с работы домой. И не факт, что свои лучшие, звёздные часы вы переживаете у себя дома! Поэтому секретарь может быть уподоблена хирургической сестре, которая видит своего мужчину, своего хирурга в момент высшего напряжения сил, геройски зажимающего пальцами артерию. Да и как ваша жена может понять — каково это? Провести документ за один день через три департамента? Жена видит вас дома усталого, измученного, выжатого как лимон, без штанов… „Для жены, врача и портного нет великих людей“! Поэтому секретарь и начальник (впрочем, как и медсестра и врач) часто становятся близки, потому что ОНА гордится ИМ и уважает ЕГО. И дело не в физической близости. Они становятся ДРУЗЬЯМИ. Была ли у вас, читатель, секретарь, которая своей цыплячьей грудью закрывала вход („Без доклада не пущу!“) одетым в маски вооруженным незнакомцам, давая возможность своему Шефу уничтожить БУМАГИ? Нет? Вы несчастный человек, упустивший в этой жизни что-то главное». И чья это помощница? Оказалось, что не кого-нибудь, а сестры самого царя! Вот это мы залетели! Все средства массовой информации России находятся под чутким вниманием Ксении Александровны. Нет для Татьяны Сергеевны более высокого начальства, нежели царевна и Валентина Якупова пророк ее! И ради чего эта пророк в строгом брючном костюме спустилась с властного Олимпа? Ради двух скандальных литераторш? Не верю! — Машенька, а если не секрет, к чему вы себя так упорно готовите? — К замужеству конечно! — отвечаю я не моргнув глазом. — Верю! Но такая девушка должна быть разборчива в своих знакомствах. Не всякий молодой человек сможет достойно прожить жизнь рядом с вами. — Об этом я подумаю завтра! Полного смысла этой фразы наша гостья не знает, ибо «Унесенные ветром» в этом мире не написаны и не сняты. Поэтому она нравоучительным тоном советует мне думать о столь серьезных вещах заранее. А под конец беседы, ощупав и обнюхав нас со всех сторон, она выдает наконец то, ради чего и пришла сюда. Нам предлагается принять участие в съемках фильма, который бы и прорекламировал перед широкой публикой все то, о чем фантазируют по вечерам посетители салона. Ну и заодно благотворно повлиял бы на подрастающее поколение. — Ее Высочество заинтересовалось возможностью недорого транслировать сообщения прессы и телевидения в глобальном масштабе. Знаете, оказывается строительство и содержание множества наземных ретрансляторов — это очень дорого. А если они находятся на чужой территории, то обременительными становятся не только денежные затраты, но и необходимость повышать криптоустойчивость важных сообщений. — Но для чего тогда нужна реклама? — Насколько я поняла, без людей, которые добровольно согласятся отправиться туда, — гостья многозначительно показала пальцем вверх, — нам не обойтись. — Разве Россия оскудела героями? — Герои милочка у нас найдутся. И даже больше, чем нужно. Один только Ледовый флот найдет целый легион тех, кто нам подойдет по всем статьям. Тут дело в настроении нашего общества. Мы понимаем, что удача не всегда будет на стороне героев. Могут случиться и трагедии. Но ведь беда может вызвать сильные волнения и беспорядки, а может наоборот, мобилизовать общество. Нам нужен второй вариант. — Но почему мы? И что мы понимаем в съемках фильма? — Вы, потому что никто кроме вас не знает что и о чем нужно снимать. А снимать этот фильм будет весьма неплохой режиссер. Но тут вы сами разберетесь, кто и кому станет помогать. — Вы не скажете, как зовут этого режиссера? — заинтересовалась Алексеева. — Конечно скажу: Нахалков Никита Сергеевич. Завтра он нанесет вам визит и вы все с ним обговорите. Судя по выражению лица Татьяны Сергеевны, которое она не сочла нужным скрывать, выбор начальства ее не обрадовал. — Вы чем то недовольны? Сейчас я не стану с вами о чем-либо спорить. Я просто посоветую вам наилучшим образом воспользоваться предоставленным вам шансом. За сим гостья откланялась и в сопровождении возникшей из небытия свиты, покинула наш салон. — Татьяна Сергеевна, а что это за зверь такой, Нахалков? — Это хуже зверя. Это приспособленец, правда не лишенный таланта, который не снимал ничего кроме развесистой «клюквы» на исторические темы. Я в ужасе! «Ужас» прибыл на следующий день как раз к началу наших посиделок. И прибыл не просто так, а на машине представительского класса и в компании с «образцовой» секретаршей. Представившись нам и не забыв при этом представить секретаршу, он попросил нас не обращать никакого внимания на его присутствие до самого конца вечера. — Мне нужно понять, каким воздухом вы все тут дышите. И только после этого я смогу определиться с тем, что и как стоит снимать. — Но разве вам не сказали… — Татьяна Сергеевна, если вы о «тете Вале», то скажу прямо: мне на ее вкусы наплевать с высокой колокольни. Что и как снимать, и с кем снимать, решаю я и она мне не указ. Для меня имеет значение лишь размер бюджета. От него я и отталкиваюсь. Поэтому, вопросы организации и творчества — только через меня. — А велика ли кубышка? — Хороший вопрос барышня! Скажу честно: с таким бюджетом я могу снять только халтурный фильм. Но если я увижу перспективу, то могу плюнуть на прибыльность этого дела и снять шедевр. — Никита Сергеевич, но почему бы не снять народный фильм? Бюджет он конечно бюджет, но ведь можно и шапку по кругу пустить. Реакция режиссера была неожиданной, смена эмоций мгновенной. Мое предложение он воспринял как воспринял бы публично нанесенную ему пощечину: — Никогда! Слышите? Никогда дворянин Нахалков не жил подаянием! Все, что я имею, заработано честным и нелегким трудом. И впредь, даже когда припрет, я не стану протягивать руку за чужой милыстыней! — Тогда ты протянешь ноги, старый идиот! — заранее настроенная Татьяной Сергеевной, я не собиралась щадить самолюбия конъюктурщика и приспособленца, — если дворянин Нахалков не способен отличить народной жертвы от подаяния, то не пора ли ему причислить себя к более скромному сословию? |