Книга Я – твой должник , страница 54 – Софи Кинселла

И только тут спохватываюсь, как это можно истолковать.

– То есть… – запинаясь, бормочу я. – Не в том смысле…

– Да я понял! – веселится Себ.

– А как Бриони? – быстро спрашиваю я, намекая: знаю, помню, что у тебя есть девушка! – Она, наверное, сюда едет. Так я сразу уйду. А то у нее шок будет.

– Она уехала в Амстердам по делам. Вернется завтра, – отвечает Себ и добавляет, словно прочитав мои мысли: – Мы прикидывали, не вылететь ли ей сегодня. Но незачем ей сокращать поездку. Мне здесь хорошо, а у нее там важная конференция.

– Конечно, – киваю я. – Разумное решение.

Ничуть не осуждаю Крикуни. Ни капельки.

Но какая, на фиг, может быть конференция, если твоего парня чуть не убили?

– Все правильно, – добавляю я для верности. Пусть знает: у меня и в мыслях нет наговаривать на его драгоценную. – Давай я тебе воды налью.

Протягивая Себу стакан, я встречаю его испытующий взгляд и напрягаюсь: вдруг он припоминает все, что я наболтала про Бриони в «Фолдс-Плейс»? Надо срочно менять тему.

– Главное – там была полиция, – говорю я. – Кто бы это ни сделал, надеюсь, их поймают.

– Вряд ли, – отвечает Себ. – Но я тоже надеюсь.

И тут он меняется в лице.

– Погоди, ты что, туда ездила? На эту аллею?

Проболталась.

– Да я просто хотела убедиться, что «скорая» приехала, – оправдываюсь я. – И вообще мне по дороге было.

– Не было тебе по дороге, – говорит Себ, и какое-то странное выражение появляется на его лице. – Просто ты мой ангел-хранитель.

– Это вряд ли. А долго тебе лежать?

– День-два, – говорит Себ. – Врачи особенно беспокоились из-за травмы головы. Но, как видишь, я почти в норме.

Он вдруг корчит забавную гримасу, и я невольно смеюсь.

На некоторое время мы умолкаем и прислушиваемся к голосам в соседней палате. «Почти незаметно», «Да это и шрамом не назовешь», «Скоро будешь как огурчик, Джефф!» – твердят там наперебой.

– На этого парня тоже напали, – кивает Себ на занавеску, и я вздрагиваю. – Знаешь, я человек широких взглядов, но сейчас испытываю что-то вроде жажды мести.

Он улыбается, давая понять, что шутит, но голос его звучит жутко.

– Неудивительно. – Надо поддерживать разговор на оптимистичной ноте. – Уйдешь в мстители?

– А что, – хмыкает Себ. – Включаешь вечером новости – а там я в лосинах и в маске обломком свинцовой трубы размахиваю.

– Подсвечником, – советую я, и мы снова смеемся.

– А ты мстительная? – спрашивает Себ, отпивая глоток воды. – По-моему, ты не из тех, кто проглотит обиду.

– На самом деле нет, пожалуй, – говорю я после короткого раздумья. – Хотя пару лет назад был один случай, которого я до сих пор не могу простить.

– Расскажи, – просит Себ, и в глазах его вспыхивает интерес.

Мне становится неловко.

– Да ну, дурацкая история.

– А я люблю дурацкие истории, – твердо говорит Себ. – И вообще, я инвалид, и меня положено развлекать. Рассказывай.

– Ну… ладно. Пару лет назад я открыла фирму по кейтерингу, и административную работу вела девушка по имени Сара Бейтс-Уилсон.

– Имя вполне злодейское, – признает Себ.

– Именно. В точку. Она вечно все таскала с моего стола. Ручки, всякое такое. А однажды щетку для волос взяла.

– Мерзавка.

– Хватит! – смеюсь я. – Я же еще не закончила. Это была действительно красивая черепаховая щетка из набора, который мне подарили папа с мамой. Знаешь, бывают такие: щетка, расческа, зеркальце. Это комплект.

– И она не вернула щетку! – догадывается Себ.

– Вот именно! Сначала она вообще говорила, что не брала, потом сказала, что вернет… И в конце концов я пошла к ней домой.

– За щеткой для волос?

– Я правда хотела ее вернуть! – защищаюсь я. – Это же был набор! Та девица жила на первом этаже, и когда я обходила дом, то заглянула в окно спальни. Щетка была там, на комоде лежала!

Мой голос звенит от возмущения.

– И что было дальше? – допытывается Себ.

– Я позвонила в дверь, вышла девица в пижаме, заявила, что нет у нее никакой щетки и чтобы я убиралась. Пришлось уйти ни с чем.

– Ну нет! – негодует Себ.

– Представляешь?! Тогда я решила сфотографировать щетку через окно как доказательство. Подхожу – а щетки нет! Она ее спрятала.

– Маразм, – резюмирует Себ. – Странная какая-то девица. Она у тебя тогда еще работала?

– К тому времени уже нет.

– Ну и слава богу. Она на социопатку похожа.

– Я бы махнула рукой, конечно, но это был подарок мамы с папой, а папы не стало… – У меня срывается голос. – Неприятно вот так что-то терять.

– Конечно. – Взгляд Себа смягчается. – Я бы озверел. И про набор можешь не объяснять. У нас была семейная легенда про старинные прапрадедушкины шахматы. Однажды в Сочельник королева исчезла, а на ее месте лежала записка с требованием выкупа.

– Серьезно? – Я не могу сдержать смех.

– Требовали оставить два фунта в дедушкиных часах. По тем временам сумма была немалая. Кроме прапрадедушки в доме были только его жена и четыре сына, в возрасте от двенадцати до двадцати трех лет. Это мог сделать кто угодно из них.

– И что было дальше? – возбужденно спрашиваю я.

– Прапрадедушка заплатил выкуп, фигурка вернулась на прежнее место, и больше об этой истории не вспоминали.

– Что? – Я с недоверием смотрю на него. – Представляю, если бы такое в нашей семье случилось! Твой прапрадедушка не хотел узнать, кто это сделал? Поймать, выяснить, для чего понадобилось воровать шахматные фигурки?

Себ на секунду задумывается и мотает головой.

– Думаю, больше всего он хотел получить обратно фигурку.

– Ничего себе! – поражаюсь я. – Семьи – это самое странное…

И тут спохватываюсь.

– Извини! – Я прикусываю губу. – Извини, пожалуйста!

– За что?

– Я знаю… – Я сглатываю ком в горле. Трудно подбирать слова. – Про твою семью. О том, что случилось.

И как я объясню свою осведомленность? Но Себ, по счастью, не допытывается.

– Не повезло мне, – говорит он со свойственной ему прямотой. – По крайней мере, в семейных делах.

Он вздыхает, и на мгновение в его глазах мелькает боль.

– Только, пожалуйста, не надо извиняться.

Занавеска отдергивается, и к нам заглядывает парень лет двадцати с небольшим.