Онлайн книга «Голодная пустошь »
— Кого ты слушаешь? Хизер? — Это был ты или не ты? — Не я. — У кого здесь еще такой же «АэроСтар», как тот, который стоит в сарае? — Не знаю никого, кроме Хизер. Может быть чей угодно. Вертолету под силу большое расстояние, констебль. Люди здесь пользуются вертолетами и самолетами так же часто, как горожане — машинами. Это единственный способ куда-то попасть. Его снисходительный тон действовал на нервы. — В таком случае где ты был днем в пятницу второго ноября? — Какое отношение это имеет к делу? Здесь не криминальное расследование. — Провести? Его глаза сжались в сердитые щелки, пульсирующее напряжение стало ощутимым. — Привозил кое-что. — Кому? Мышца на его подбородке дернулась. — Алану Штурманн-Тейлору из лагеря Члико. Я регулярно выполняю его поручения. Два раза в неделю, если позволяет погода. — Откуда ты это привозишь? — В зависимости от того, что именно ему надо. — Всю пятницу ты был занят? — Весь день пятницы. — Штурманн-Тейлор может за тебя поручиться? — Спроси у него. Посмотри в бортжурнале. Все к вашим услугам, констебль. Больше нет вопросов? Она отвернулась, в голове завертелись мысли. Внезапно налетел ветер, белые кристаллы закружились в танце, как дервиши. Понеслись к границе леса. И Тана просто не смогла удержать слова, слетевшие с губ. — Я видела Минди, — сказала она. — У тебя дома. Пропахшую алкоголем. Одетую, по всей видимости, в твою пижамную куртку. — Она буравила его взглядом. — Я хочу, чтобы ты знал, О’Халлоран: если я узнаю, что ты издеваешься над этой девочкой, я с тобой разберусь. Ты отправишься куда следует, сколько бы времени у меня это ни заняло. Он расправил плечи, встретился с ней взглядом. Щелки глаз стали еще уже, челюсть напряглась. — Я не ношу пижам. Я сплю голый. — Он помолчал, выдерживая паузу. — Не сомневаюсь, что в один прекрасный день ты явишься это проверить, и сначала я был бы, может, даже не против, но теперь ты меня окончательно достала. Давай по порядку. Во-первых, насчет алкоголя. Я не продаю его детям, ясно? Это не значит, что его не может продавать кто-то другой. Если есть спрос, есть предложение. Существует закон, и он не позволяет продавать алкоголь несовершеннолетним. Вот и разбирайся с тем — или с той, кто его нарушил и чуть не убил Тимми. Я тебе даже помогу. Но прекрати обвинять ни в чем не повинных людей. — Он по-прежнему пристально смотрел ей в глаза. — Потому что тебе понадобится помощь. Все горло Таны горело. Руки в перчатках сжались в кулаки. — А во-вторых, я не сплю с малолетними. Это понятно? Она сморгнула. От злости пылали щеки. Ветер усилился. Было холодно. Глаза начали слезиться. — Так вот. Есть еще вопросы, которые нужно прояснить, прежде чем я выпровожу тебя отсюда? Слов не было. — Отлично, тогда пойдем. Он пошел вперед. Она осталась стоять на месте. Раздраженный, он повернулся к ней. — Я не шучу. Кроу убьет тебя. — Зачем тогда все? — спросила она. — Зачем разыгрывать из себя спасателя? Пусть стреляет в меня, тебе-то что. — Это вопрос с подвохом? Она смерила его взглядом, желая понять, оценить. Он шагнул назад, к ней. — Дай угадаю, — сказал он, подойдя слишком близко, заглядывая ей в лицо. Его голос был тихим, нежным. Она нервно сглотнула, и, судя по блеску его глаз, эта нервозность ему понравилась. — Ты знаешь много таких девочек, как Минди, и знаешь их очень, очень хорошо, верно, Тана? Сдается мне, ты и сама была такой девочкой. Точь-в-точь как Минди. Мужчины не слишком хорошо с тобой обращались, и вот теперь пришло время расплаты. Может быть, ты искала спасения на дне бутылки, когда была совсем-совсем юной. Вот почему у тебя так зудит. Вот почему ты ко мне прицепилась. Щеки Таны вспыхнули, сердце забилось в бешеном галопе. — Я прав, констебль? — Пошел ты в задницу, О’Халлоран! — Ее трясло от ярости. — Я поговорю с Минди, с ее родителями… — Ну, желаю удачи. Отец ее бьет, а мать делает вид, будто ничего не происходит. Поэтому девочка и живет у меня. И прежде чем ты решишь притащить сюда социального работника, напомню еще кое-что: никто не станет принимать всерьез слова стороннего наблюдателя. Ни Минди, ни ее родители. Никто в этом обществе. Нет других жалоб — никто не виноват. Она посмотрела на него. — Будь осторожна, — сказал он. — Очень осторожна. Тебе может показаться, что ты знаешь правила игры, но здесь живут по другим правилам. В небе закричала пустельга. — И вместо того чтобы винить меня в растлении детей, тебе лучше подумать о том ребенке, которого ты ждешь. Тану словно ударили электротоком. Глаза вспыхнули. — Ты слышал, — прошептала она. — Вчера вечером, когда принес суп, ты слышал наш разговор с Адди… — Да. Может быть, именно поэтому я и разыгрываю из себя спасателя, как ты выразилась. — Он взял ее за руку. — Я вовсе не против, чтобы Кроу тебя пристрелил, но ты ведешь себя по-свински по отношению к ребенку, и я не собираюсь стоять и смотреть, как он погибнет. Он развернул ее спиной к сараю. Она вырвалась из его рук. — Катись в задницу. Я и без тебя дойду. — Тана, Кроу может… — Просто убери от меня свои лапы, ясно? Она рванула вперед, чувствуя, как от злости трясет все ее тело. Слова этого человека словно сорвали с нее все покровы. Он видел всю ее подноготную, видел, что у нее внутри. Тану тошнило. Она ненавидела его больше всего на свете — только за то, что он прав, за то, что она злится на его слова. И глубоко в душе она понимала, что источник ее ярости — ненависть не к нему, а к себе. Хизер смотрела, как Бабах, проводив Тану Ларссон, возвращается в сарай. Напряжение — мрачное, электрическое — нисходило волнами. Она никогда не видела его таким — ни расслабленной улыбки, ни озорных искр в глазах. — Чего она от тебя хотела? — спросила Хизер, тряпкой стирая с пальцев масло. — Проверить на практике твои слова — выяснить, мой ли ты видела «АэроСтар». Она наклонила голову. — Господи, Макалистер, я же сказал тебе, что это был не я. — Да ну? Впрочем, я и не сказала ей, что это ты. Просто описала вертолет. Сказала, что он мог быть чей угодно. В абсолютной тишине он стал собирать инструменты. — Блин, ну мне-то насрать, ты это был или не ты. Он захлопнул крышку ящика с инструментами, по-прежнему не говоря ни слова. |