Книга Академия счастья, или Кофе – не предлагать, страница 82 – Виктория Миш

Я не смотрела на взволнованного напарника, я видела только его: строгого, благородного, с затаенной тоской и надеждой в глазах. Значит, я ему нужна и нравлюсь? И он действительно передумал?..

И почему так сильно бьется пульс? Ведь я совсем не хотела с ним встречаться...

Наверное, в тот момент, когда он впервые спас меня, когда подал из воздуха апельсиновый сок и круассан, когда не ругал за оплошности, в моей душе родилась не просто благодарность, а появилось нечто большее...

— Да, — тихо сказала я, и в то же мгновение мы перенеслись.

Крик Джуна все еще звучал в моих ушах, когда я обнаружила нас стоящими на крыше Академии.

Поразительно, как красиво смотрелся аккуратно разбитый на аллейки парк, как за стеной возвышались невысокие дома, где-то торчал шпиль храма, и все это тонуло в рыжих лучах заходящего солнца.

С высоты панорама города смотрелась так прекрасно и романтично, что мне захотелось снова плакать. От горячей руки бежало тепло и поддержка, и я усилием воли взяла себя в руки. Не время лить слезы. Кажется, мы теперь все-таки вместе. Я повернулась к мужчине с фиолетовыми глазами.

— О чем вы хотели поговорить?

Лучше решить все и сразу. Обрезать сомнения, удалить сорняки и боль. Я с едва скрытым волнением ждала его ответ.

— Я подумал, пока день не закончился, у меня есть шанс... — он легонько подтянул меня к себе и вдруг поцеловал в макушку.

Я смутилась, думая только о том, что не помню, когда мыла волосы. Да они спутанные и грязные после всех мытарств. Как он может так спокойно к ним прикасаться?

Но Винсент не обращал внимания на чистоту моих волос, он нежно поглаживал их, вздыхая.

— Почему я лишаю себя шанса признаться? — путанно сказал он и нежно погладил меня по щеке. — Может, это случилось слишком быстро и ты не поверишь мне, но я люблю тебя, Лика. С первой секунды, когда тебя увидел, не мог думать ни о ком другом. Такое со мной впервые. Наверное, я не посмел бы тебе признаться или даже намекнуть, ведь десять лет разницы — это не шутка...

Он помолчал, как будто собираясь с силами.

— Игры Диммока не могли долго продолжаться. Меня могли убить или арестовать — кто знает, как обернется жизнь? Поэтому я признался тогда...

Я легонько ущипнула себя, но не проснулась. От этого на сердце разлилось приятное тепло и умиротворяющая нега. Фиолетовые глаза таинственно блестели в сумерках заходящего солнца, и я подумала, что, наверное, всю жизнь провести рядом с этим замечательным феем — самое лучшее, что со мной может случиться.

Он мне нравится, и сердце отправляется вскачь от одного его прикосновения. И он меня любит, и об этом можно было только мечтать!

— Но меня назначил исполняющим директора сам наместник, и я не вправе с его решением спорить... — глухо сказал куратор, и моя картинка прекрасного безоблачного будущего разошлась маленькими трещинами.

То есть он все-таки привел меня попрощаться? Это же так больно!

Как будто прочитав мои расстроенные мысли, Винсент неожиданно прижался к губам и поцеловал. Так нежно и заботливо, что у меня затрепетало сердце, участился пульс, а погибшие ранее бабочки возродились.

Необыкновенная легкость и счастье ласкало нас своими перышками, и я счастливо подумала, что, наверное, я схватила свою птицу счастья. И пусть она в бардовом балахоне и ее зовут Винсент, но кроме него мне ничего в жизни не надо.

— Поэтому у нас только один выход, — хрипло сказал он, отстраняясь, — тебе нужно бросить Академию и выйти за меня замуж.

Все еще одурманенная прикосновениями, я не сразу поняла, что он мне говорит. Несколько мгновений я растеряно смотрела в знакомое лицо и не понимала, почему он подготовил такой подвох.

— Хорошо? — наклонился куратор, но вместо моих губ неожиданно уперся в раскрытую ладонь.

— Вы... — мой мозг расстроено пытался осознать и переварить услышанную информацию, и я не могла подобрать слов, чтобы выразить всю гамму переполняющих чувств.

— Думаю, теперь можешь говорить мне «ты», — по-своему понял куратор.

— Вы... — упрямо сказала я, с трудом справляясь с вдруг пронизавшим меня холодом.

Солнце село, и теперь отдельные одинокие лучики скользили по незнакомому городу и прощались с крышами домов. Налетел ветер и по коже пробежали мурашки. Куратор заметил, как я отчаянно пытаюсь не замерзнуть, и сделал попытку обнять.

— Нет. Не трогайте меня, — я постаралась оттолкнуть куратора, но только сама чуть не упала. — ... Это — подло, ставить в рамки! Вы же больше всех знаете, как я хочу учиться. Это... Это — нечестно!

Он молчал, а я сделала шаг назад, подальше от этой крыши.

— Мне... нужно обо всем подумать.

— Ты не хочешь быть со мной? — напряженно спросил мужчина.

Ветер снова пробежался по коже, и я больше всего на свете хотела убежать из этого противного места, которое с какого-то дикого перепуга мне понравилось. Сбоку должна быть дверь!

— Лика, что с тобой? — ласково спрашивает куратор и делает шаг ко мне.

Ага, меняет тактику. Уговорить хочет. Так же делают родители, и я наизусть знаю этот финт. Нет уж. Дудки. Со мной этот номер не пройдет. Главное, уйти с этой крыши.

— Мне надо подумать. Я не хочу...

— Что ты не хочешь, дорогая? — его губы растягиваются в улыбке, но вот глаза...

Они насторожены, как будто он охотится на хищника, и только благодаря плавным движениям и внимательности может его поймать.

Я пячусь назад, не понимая, что меня так пугает. Передо мной — любимый мужчина, красивый и приятный, признающийся в самых важных для меня чувствах.

Но в душе поселяется паника. Бордовый балахон в свете садящегося солнца окрашивается в поистине черный цвет, и его фигура смотрится, как черная тень настоящего посланника.

— Почему ты не хочешь быть со мной, Лика? — спрашивает он, подходя ближе. — Разве я не нравлюсь тебе?..

Ветер играет с моими волосами, и они лезут в лицо. Вместо того, чтобы следить за ситуацией, я трачу внимание, чтобы их убрать. Мне холодно и от его медленной, выверенной походки становится жутко.

Его голос меняется, последние слова произносятся хриплым непривычным тембром, а я спиной упираюсь в твердую стену. Холод пробегает по позвоночнику.

— Вы... Вы странный сегодня, — я понимаю, что его нужно заболтать, отвлечь, и поскорее найти дверь, выход с этой необитаемой крыши.

Ну почему я не умею прыгать в пространстве? Почему я не могу — бац! и улететь. Щупаю за собой стену, но она гладкая и прохладная, сплошь сделанная из белоснежного псевдо-мрамора.

— Почему? Разве я тебе таким не нравлюсь? — повторяет Винсент и подходит вплотную ко мне.

С ужасом вижу, что его зрачок увеличивается и по нему разливается тьма. Там, где только недавно горел фиолетовый огонь, теперь одна огромная черная точка.