Онлайн книга «Цыганочка без выхода»
|
Я развеяла пугающее видение и признала Иркину правоту: — Да, полагаю, он привел Кулишкину к люку живой. — Конечно! — обрадовалась моему с ней согласию подружка. — Завлек на уединенный газон в прогулочном режиме, пообещав показать что-нибудь особо интересное — здоровенную кротовью нору, красивый мухомор, дохлую змею или там осиное гнездо… Я снова кивнула. Мы с Иркой обе мамы мальчиков, так что представления об особо интересном у нас примерно одинаковые. — Значит, можно предположить, что убийца — стародавний житель этого района и часто гуляет в Городском Саду, — подытожила я. — Поспрашивать бы аборигенов — парковый персонал или окрестных бабушек… — Бабушка — это не только пирожки и носки из домашней пряжи, — поддакнула Ирка, вспомнив блага, получаемые от собственных бабушек. — Бабушка — это еще и источник информации! — И поставщик картин с яйцами, — смешливо напомнила я «Пасху в Палехе», решив, что тема закрыта. Ан нет! Ирка сунула голову в дыру, оставшуюся в зеленой изгороди, и приветливо помахала ручкой дедульке на том самом газоне: — О, а вот и источник информации! — И вонючей краски, — пробормотала я, тоже заглянув в пролом и увидев, как дед выплескивает на серую бетонную плиту зеленую жижу из ведерка. Плита, кстати, помещалась именно там, где еще недавно был люк. Очевидно, администрация парка приняла решительные меры к тому, чтобы максимально затруднить живым и мертвым гражданам доступ в колодец. Тут мне припомнился демарш пенсионерки Костровой Марии Никаноровны, забросавшей администрацию парка камнями и обвинениями в нерадивости. Зря она так. Стараются люди, работают! — Здорово, дедуля! — тем временем радостно приветствовала паркового труженика Ирка. — А что это вы тут делаете? — Здорово, девчата! — с готовностью отозвался бодрый дед и ответно помахал Ирке большой малярной кистью. — А я тут, можно сказать, молодость вспоминаю! В солдатах вот так же траву у казармы красил, когда генерал приезжал! — А зачем же вы ее красите? — Ирка кивнула на плиту, уже богато декорированную растекающейся зеленой лужей. — А чтобы в глаза не бросалась! — Дед мазнул по краске кистью. — А вообще плита зачем? — А чтобы бабы-дуры в люк не бросались! — Может, она не сама? — обиделась за всех баб-дур подружка, только что успевшая сформировать свою собственную версию событий. — Не сама! — фыркнул дед. — Не сама — это когда в пластиковом мешке с кирпичами! Тогда точно не сама! А когда в мини-юбке и на каблуках, то сама дура! — Интересная логика! — Ирка фыркнула и подбоченилась, явно готовясь к спору, но я ее подвинула, чтобы спросить: — А было такое, что и в мешке с кирпичами?! Когда, где? — А в нашем озере! — Дед мотнул головой, и встроенная карта водных сооружений в моей голове с готовностью высветила нужный объект — тихий пруд с уточками. — Лет пять назад его впервые чистили, воду спустили и мно-о-о-ого чего на дне нашли! В том числе и мертвую бабу в мешке. — Свинство какое! — сердито воскликнула Ирка, не потерявшая желания поскандалить. — Странное дело, почему все трупы в парке — женские? Это попахивает дискриминацией по половому признаку! — Но, но, девки! — заробел дед. — Чет не нравится мне, как вы на меня смотрите! — Правда, Ирка, чего ты? — Я потянула подружку прочь от газона. — Не убивать же дедулю за мужской шовинизм! — Да, да, стар я уже половые несправедливости исправлять! — поддержал меня дед и старательно зашаркал кистью, показывая, что все, разговор окончен, он очень занят трудовым процессом. Мы пошли дальше, и уже на остановке, дожидаясь трамвая, Ирка перестала презлобно сопеть и нормальным голосом сказала: — Пять лет — это, считай, недавно. Если убийца Кулишкиной — местный старожил, то не он ли и ту, другую женщину извел и в озеро пристроил? — Интересная версия, — согласилась я. — Но стиль-то другой. — Так и времена меняются! Озеро теперь чистят каждый год! Опять же если Кулишкина в люк не помещалась, то и мешок для нее нужен был здоровенный, может, у убийцы таких не было? Вот и пришлось ему поменять манеру. — Думаешь, надо разузнать насчет того убийства, что с мешком и кирпичами? — Однозначно, Шерлок! Тут подъехал трамвай, и мы с моим Ватсоном поехали на радио. Встретили нас там как родных, в смысле, как своих: кофе не предложили, зато с порога потребовали денег. — Сдаем на Кутикову! — воинственно прогудела тетка в зеленом вельветовом комбинезоне, в ожидании взносов часто встряхивая картонную коробку с нацарапанной на ней красным маркером надписью «На Кутикову!». Я слегка прищурилась, и у меня возникло полное ощущение, будто передо мной нетерпеливо взрыкивающий танк — тетка была даже крупнее, чем Ирка, а в моей подружке больше ста кило. Но Ирка во всех смыслах большая красавица, этой же даме не мешало бы не только похудеть, но и сбрить усы, которые она густо замазала тональным кремом, отчего они не исчезли, но приобрели выразительные скульптурные очертания. — Сдаем, сдаем! — поторопила нас тетка, и скульптурные усы в помпезном сталинском стиле зашевелились, как лепнина на стене дома в момент землетрясения. Я осознала, что неприлично засмотрелась на чужой волосяной декор, встряхнулась и заглянула за бронетанковую тетю, подсознательно ожидая узреть там Новосельцева с бронзовой лошадью, но увидела только вчерашнюю секретаршу за стойкой. Вчерашнюю — это не в смысле некондиционную, а в смысле ту самую, с которой я уже общалась вчера. Хотя вид у девушки действительно был кислый, как молоко второй свежести. — Доброе утро! — сказала я вежливо. Секретарша вздохнула. — Не доброе? — встревожилась я. Вообще — да, приятно, конечно, что нас с подружкой уже приняли в ряды дружного коллектива радиостанции, но утро, начатое со сдачи чего бы то ни было (за исключением яда), у меня лично добрым не считается. — Сдаем на Кутикову! — напомнила сборщица подати. — Конечно, конечно! Лен, я сдам за двоих. — Ирка полезла за кошельком. — А что у нее — день рождения? — Наоборот! Дама-танк плотнее прижала к груди коробку и выкатилась в коридор, продолжая там призывно гудеть: — Сдаем на Кутикову! Кто еще на Кутикову не сдал? Сдаем! — Что значит «наоборот»? — Ирка наморщила лоб. — И кто такая эта Кутикова? — спросила я, уже догадываясь: — Была… — Она была у нас диктором, — охотно объяснила секретарша, символически промокнув краешек красиво нарисованного сухого глаза бумажной салфеткой. — Приятная девушка, абсолютно неконфликтная, тихая такая, незаметная… Да вы ее видели вчера. Соня Кутикова, худенькая такая брюнеточка. |