Книга Цыганочка без выхода, страница 9 – Елена Логунова

— Не могли бы мы уже приступить к работе? — спросила я багрового икающего мужичка со всей возможной деликатностью.

— Ха… Ха… Ха…

— Это он так злодейски хохочет? — Мой внутренний голос озадачился, но мужичок сумел договорить:

— Хорошо! — И мы с голосом успокоились.

— Те… Те… Те…

Дима отвернулся к захламленной тумбочке, зашуршал там бумагами, и я сама догадалась:

— Текст?

— Да! — Звукореж признательно кивнул. — Чи-читали?

— Писала!

— Ат… Ат… Ат…

— Атом? Атавизм? Атеист? Атлас? Атеросклероз? Атрофия головного мозга?! Черт, не могу придумать ни одной уместной реплики, начинающейся с этого слога! — занервничал мой внутренний голос.

— Ат-лично! — выдал Дима и протянул мне слегка помятую распечатку. — Сы… Сы…

— Сыр, сын, сыч, сыск, сытость? — старательно сдерживая бешенство, ускоренно перебрал варианты мой внутренний голос. — Сычужный, не побоюсь этого слова, фермент?

— Сы-сы-с п-первой сы-сы…

— Секунды? Страницы?

— Да!

— Кажись, взаимопонимание налаживается, — обнадежился мой внутренний голос.

— Читаю с первой страницы? — уточнила я. — И до какой? Ой, нет, не надо, не отвечайте! Буду читать ровно час, как обычно, можете меня не останавливать!

Я выхватила распечатку с текстом и убежала в кабинку.

Узкая, тесная, для лучшей звукоизоляции встык обитая коробочками из-под яиц, она здорово походила на вертикальный гроб. Сходство портили только небольшое окошко с видом на Диму за пультом и микрофон на штативе.

Поймав мой взгляд, звукореж потыкал пальцем в наушники и надел их. Я сделала то же самое (только пальцем не тыкала) и деловито изрекла в микрофон:

— Раз! Раз, два, три, четыре, восемь!

— А где пять, шесть и семь? — улыбнулся звукореж.

— С ума сойти! Он не заикается, когда работает! — приятно удивился мой вутренний голос. — Ну слава богу! У тебя появился шанс благополучно сделать эту начитку и не убить ни его, ни себя! Я уже начал думать, что придется вернуть аванс, а не хотелось бы…

Я кивнула — да, возвращать полученные денежки было бы очень неприятно.

Звукореж, на радость мне обретший дар человеческой речи, принял мой кивок за сигнал готовности и дал отмашку:

— Раз, два, три… Пишем!

— Шторку! — напомнила я.

Ну есть у меня такой бзик — не люблю делать начитку, когда на меня кто-то таращится. Коллеги об этом знают и специально для меня оснастили окна в звукоизолированных каморках кто ширмочкой, кто жалюзи. Дима вот шторку приспособил, явно кто-то из бывалых ему о моей привычке рассказал. Приятно: мы с этим Димой еще и знакомы не были, а он уже хлопотал, желая мне угодить. Решено: не буду его обижать.

Звукореж задернул занавеску, скрывшись с глаз моих, и мы начали работать.

Через час я вышла из студии, душевно попрощавшись со звукорежссером, который снова начал заикаться, как только снял наушники, и потому надолго застрял на своей финальной реплике:

— Да… Да… Да…

— Полагаю, это «До свиданья», хотя вполне может быть что-нибудь более эмоциональное, вроде «Да здравствует обеденный перерыв!», — рассудил мой внутренний голос.

— Да, есть уже хочется, — согласилась я, хлебнув водички из стаканчика, прихваченного на дорожку из студии — в горле после долгой громкой читки першило.

Взглядом я ассоциативно поискала в окрестностях потенциальный источник вкусной и здоровой пищи, то есть Ирку, которая недавно ездила за продуктами на рынок, но подружки в коридоре не было. Внештатная дикторша Соня тоже отсутствовала.

Я проследовала в приемную, по пути зачем-то искательно заглядывая под лавочки, как будто Ирка могла там спрятаться, хотя она точно не могла — не поместилась бы.

— Может, кофе? — предложила мне любезная секретарша в приемной, увидев в моей руке сиротский пластиковый стаканчик с простой водой.

— Спасибо, нет, хотелось бы чего-то посущественней, — отказалась я.

И строго в тему чего-то весьма существенного спросила:

— Вы не видели, моя подруга не выходила?

— Худенькая брюнетка? Она не просто ушла — убежала! — ответила секретарша, артистично округлив красиво нарисованные глаза.

Видно было, что она тоже пожертвовала ради безупречных стрелок на веках утренним завтраком. А ради макияжа в целом — еще и ночным сном. Такое лицо само по себе не образуется! На такое лицо уходит тонна времени и примерно столько же декоративной косметики.

— Худенькая брюнетка — это не моя, — отказалась я, помотав головой, потому что менее подходящее описание Иркиной внешности трудно было придумать. — Моя подруга похожа на Венеру Боттичелли, только постарше и размера Три Икс Эль!

— Такая? — Секретарша, продолжая таращить глаза, указала наманикюренным пальчиком мне за спину.

Я обернулась и узрела в открывшемся дверном проеме сияющую искренней радостью подружку.

— Где ты была и что там делала? — спросила я с подозрением, потому что точно такое же блаженное выражение лица у Ирки было в тот момент, когда она с дивной меткостью влепила сочный томат в лицо ведущего телешоу «Важный разговор», украсив его благородную физиономию красным клоунским носом. А он, надо сказать, здорово диссонировал с серьезной темой.

— Я была диктором! — Счастливая подружка обмахнула разрумянившееся лицо бумажными листами. — Поздравь меня, теперь я работаю на радио!

— Да? — Я оглянулась на секретаршу, но она только пожала плечами. — И как же тебе это удалось?

— О, очень просто! Но я все расскажу тебе по пути домой. — Ирка выбросила вперед руку, как кальмар — щупальце, сдернула меня с места и уволокла за дверь.

— Да… — прощально вякнула я в стиле заики-звукорежа: «свиданья» уже досталось вахтеру на входе.

К теме стремительной карьеры Ирки в медиамире мы вернулись уже в машине.

— Ну и как же ты так внезапно стала диктором? — спросила я, едва устроившись на пассажирском сиденье и пристегнув ремень.

Если в машине нет ее мелких, Ирка заочно, но всерьез конкурирует с Шумахером.

— Просто повезло, — подозрительно уклончиво ответила подружка, срывая машину с места.

— Ты прогнала малышку Соню, отняла у нее бумажки с текстом, вломилась в студию, взяла в заложники звукорежа и не отпускала его, пока он не записал твою начитку? — предположила я.

— Ха, а ты меня неплохо знаешь! — довольно хмыкнула Ирка. — Только Соню я не прогоняла и бумажки у нее не отнимала, она сама убежала, забыв их на лавочке.

— С чего бы это она сама убежала? — не поверила я. — Ей за начитку деньги бы заплатили.