Онлайн книга «Нью-Йорк 2140 »
|
– Ну, если ты говоришь… Но смотри, ты врезаешься, пусть по своему тайному каналу, но уже в следующий момент мы сидим запертые в контейнере, будто в каком-то лимбе. Может, облако убило нас и мы сейчас мертвы. – Нет. Это было «В поисках Годо». Мы просто в контейнере. Где-то окруженные водой, которая шумит снаружи, и все такое. С плохим питанием. – В лимбе тоже может быть плохое питание. – Матт, я тебя умоляю. Ты что, после четырнадцати лет совершенно не буквалистского мышления сейчас решил добить меня метафизикой? Я не уверен, что это вынесу. Матт пожимает плечами: – Ну, это так таинственно, только и всего. Очень таинственно. Джеффу остается на это лишь кивнуть. – Расскажи мне еще раз, к чему должна была привести твоя врезка. Джефф выставляет перед собой руку для большей убедительности. – Я собирался сделать метаврезку, чтобы с каждой сделки, проведенной на ЧТБ, по пункту отчислялось в оборотный фонд Комиссии. Матт смотрит на друга: – По пункту со сделки? – Я сказал «по пункту»? Ну, наверное, по сотой части пункта. – Если и так. Значит, у Комиссии в оборотном фонде вдруг должен появиться триллион долларов, который взялся неизвестно откуда? – Это не настолько много. Всего несколько миллиардов. – В день? – Ну, в час. Матт непроизвольно встает с места, глядя на Джеффа, – тот уставился в пол. – И ты еще думаешь, почему они нас схватили? Джефф пожимает плечами: – Это может быть и из-за других моих дел, они, знаешь ли, может, впечатляют даже больше этого. – Больше, чем воровство по несколько миллиардов долларов в час? – Это не воровство, а перенаправление. В Комиссию все-таки. Такое вообще, может быть, происходит постоянно. И если так, кто это знает? Знает ли Комиссия? Это надуманные триллионы – деривативы, ценные бумаги, доли во всяких смешанных бондах. Если бы кто-то врезался, если бы врезались постоянно – никто бы не узнал. Просто какие-то счета в налоговой гавани немного бы выросли, и никто бы даже ухом не повел. – Тогда зачем ты это сделал? – Чтобы предупредить Комиссию, что такое может произойти. И может, заодно ее профинансировать, чтобы там они смогли разобраться с этой фигней. Нанять кого-нибудь из хедж-фондов, придать закону силу. Создать какого-нибудь шерифа, если на то пошло! – Так, значит, ты хотел, чтобы они там, в Комиссии, заметили. – Наверное. Да, хотел. Комиссия – да. Я ведь чего только не делал. А заметили, может, вовсе и не это. – Не это? А что еще ты делал? – Устранил все те налоговые гавани. Матт пристально смотрит на него: – Устранил? – Я изменил список стран, куда запрещено отправлять средства. Знаешь же, есть десять стран – спонсоров терроризма, куда нельзя переводить деньги? Так вот, я добавил к этому списку все налоговые гавани. – Типа Англии? – Все. – И как теперь должна работать мировая экономика? Деньги же будут перемещаться, если не будет этих убежищ. – Так не должно быть. Убежищ не должно быть. Матт вскидывает руки: – А еще что ты сделал? Если не секрет, конечно. – Добавил Пикетти [58] в Налоговый кодекс США. – В смысле? – Ввел резкий прогрессивный налог на основные средства. Чтобы все основные средства в США облагались налогом по прогрессивной ставке и она доходила до девяноста процентов для всех хозяйств, имеющих свыше ста миллионов. Матт делает несколько шагов и садится на свою кровать. – То есть это как… – Он делает рукой режущее движение. – Это то, что Кейнс [59] называл «эвтаназией рантье». Да. Он ожидал, что так будет, еще два века назад. – А разве он не говорил еще, что большинство якобы самых умных экономистов – идиоты, работающие по идеям, придуманным сотни лет назад? – Что-то такое было, да. И он был прав. – Да, но сейчас ты занимаешься тем же самым? – Это казалось хорошей идеей в свое время. А Кейнс времени не подвластен. Матт качает головой. – Обезглавливание олигархии – еще это так называют вроде? В смысле, гильотина, да? – Только в отношении денег, – говорит Джефф. – Им отнимут не голову, отсекут только деньги. Избыточные деньги. У каждого останутся последние пять миллионов. Пять миллионов долларов – это же достаточно, да? – Денег никогда не бывает достаточно. – Так только говорят, но это неправда! Через некоторое время ты уже покупаешь мраморные стульчаки и летишь на частном самолете на Луну, пытаясь потратить лишние деньги, но на самом деле все, что ты за них получаешь, – это телохранители, бухгалтеры, чокнутые дети, бессонные ночи и кислотная отрыжка! Если их чересчур много, это становится проклятием! Как прикосновение Мидаса [60]. – Этого я не знаю. Надо попробовать на себе, чтобы узнать. Я бы вызвался на пробу, потом бы тебе сообщил результат. – Все так думают. Но пользу от избыточных денег никто не получает. – Польза есть. Они раздают деньги, делают добрые дела, хорошо питаются, развиваются. – Ничуть. Они нервничают и сходят с ума. А их дети и того хуже. Нет, это для них одолжение! – Обезглавливание – вот уж одолжение так одолжение! Люди в очередь выстраиваются под гильотиной. Пожалуйста, пропустите меня вперед! Рубаните мне здесь! Джефф вздыхает: – Я думаю, со временем мир это поймет. Люди увидят, что в этом есть смысл. – Когда все эти головы покатятся, они повернутся друг к другу лицом: «Эй, вот здорово! Какая классная идея!» – Еда, вода, кров, одежда. Все, что нужно. – У нас это и здесь есть, – указывает Матт. Джефф снова вздыхает, еще тяжелее. – Это не все, что нам необходимо, – не унимается Матт. – Это казалось хорошей идеей! – Но ты сам рассказал. Да это и невозможно скрыть. Это как нарисовать где-нибудь граффити. |