Книга Желанная, страница 44 – Ольга Герр

Меня тронула его забота. Он проводил нас практически до крепости. Лишь когда она показалась на горизонте, воин попрощался. Я хотела ему заплатить, отдать часть драгоценных камней. В конце концов, он рисковал ради меня. Не только вступая в схватку с седым, но и уезжая из крепости, где теперь его, возможно, ждет разбирательство. Хотя Гунхильда должна позаботиться о своем мужчине.

— Нет, — отказался воин от вознаграждения, — я ничего у вас не возьму. Это был мой долг — помочь вам.

— Чем я это заслужила?

— Вы не дали погибнуть моему сыну, — он фактически признал, что Давен — его ребенок. — Будь я моложе, сам бы полез на скалу к маяку, но я уже не тот, что прежде. Даже меч не могу удержать, — намекнул он на то, как легко его обезоружил седой. — Вы спасли моего сына, я — вашего. Мы в расчете.

На этой ноте мы расстались. Ивар пересел ко мне, и я продолжила путь. Благо от цели нас отделяла пара часов, не больше. Я уже едва держалась в седле, засыпая на ходу, но вид крепости подбадривал. Еще немного, и мы дома.

Владения Леннартов отличались, прежде всего, окрестностями — крепость окружали распаханные поля. Семья моих мужей не утруждала себя обработкой земли. Море давало им все необходимое: рыбу для еды и драгоценности для покупки хлеба. Леннартам так не повезло.

Крестьяне, работающие в поле, провожали меня взглядами, а я тянула спину, придавая осанке царственный вид. Как-никак дочь тойона, надо соответствовать высокому званию.

У ворот меня остановили.

— Стой, кто идет? — дозорный направил в мою сторону самострел.

— Всего лишь одинокая женщина с ребенком, — я откинула полу плаща, чтобы он увидел Ивара.

— Что забыла одинокая женщина в наших краях? — дозорный опустил самострел, но пускать меня в крепость не спешил.

— Она ищет спасение для сына и убежище у отца.

— Как зовут ее отца?

— Тойон Освальд Леннарт.

Лицо дозорного вытянулось. Он вглядывался в меня в поисках семейного сходства. Я терпеливо ждала вердикта.

— Я должен о вас доложить, — наконец произнес он, а затем крикнул товарищу: — Посторожи миледи, я скоро вернусь.

Что ж, неплохо. Он хотя бы назвал меня «миледи».

Ивар завозился и открыл глаза.

— Хочу вниз, — маленький пальчик указал на землю.

Сын озвучил и мое желание. От долгой езды верхом я не чувствовала поясницу, копчик и зад. Передав ребенка дозорному, я не без труда слезла с лошади. Стояла, пошатываясь, осторожно разминая конечности под юбкой. Не время поддаваться усталости. Добраться сюда лишь половина задачи, надо еще убедить отца приютить беглую дочь.

— Тойон примет вас, миледи, — вернулся с новостями дозорный.

Вслед за ним мы прошли в зал, стены которого украшала резьба. Туловища огромных чудищ проступали из камня: выпуклые, осязаемые. Казалось, еще чуть-чуть и шагнут в зал, окатят людей огнем из зубастых пастей.

По центру стоял круглый стол, окруженный креслами. За ним сидел сам хозяин крепости — я узнала его по скулам и разрезу глаз, которые каждое утро видела в зеркале — и его помощники, представители двух советов: воевода и старец. Я рассчитывала на менее официальную встречу. Думала, мы разберемся тихо, по-семейному. Но нас ждал формальный прием.

Ивар прижался к моим ногам, пряча лицо в складках юбки. Суровый дедушка его напугал.

— Отец, — я склонила голову в знак приветствия. Не представляя, как правильно к нему обращаться, просто положилась на удачу.

— Дочь, — седой, бородатый мужчина сухо мне кивнул. — Я слышал, ты второй раз вышла замуж.

— Так и есть.

— Одобряю, — уголки его губ дернулись в подобии улыбки. — Почему же ты здесь?

— Я приехала просить убежища.

Тойон Леннарт нахмурился. Его густые брови сошлись на переносице, и у меня спазмом сдавило горло. Он не из тех, кто балует детей.

— Могу я узнать причину, по которой ты бросила мужа.

— Вот она, — я указала на сына и добавила: — Это твой внук.

Мужчины переглянулись. Впервые в их глазах зажегся огонек интереса.

— Пусть подойдет, хочу на него взглянуть, — произнес тойон, — а ты садись.

Я посчитала приглашение сесть хорошим знаком. До этого стояла перед мужчинами точно провинившаяся девочка.

— Ивар, ступай, познакомься с дедушкой, — я легонько подтолкнула мальчика в спину.

Ребенок не горел желанием идти к незнакомому строгому дяде, но ослушаться не посмел.

Тойон Освальд Леннарт оглядел мальчика с интересом. Спросил, упражняется ли тот с деревянным мечом и, получив утвердительный ответ, а также послушав об успехах, потрепал Ивара по голове. Но главное мужчина впервые улыбнулся. По-настоящему.

— С тобой дурно обращались, дочь? — уточнил он после разговора с внуком.

— Нет. Я была всем довольна, — указав Ивару на стену с чудовищем, я отправила его туда. Когда ребенок отошел, сказала: — На моего сына — наследника крепости Арвид — совершили покушение. Он чудом спасся. Один из подозреваемых — мой второй муж, другой — свекровь. Пришлось уехать, чтобы доставить ребенка в безопасное место. К вам, отец.

— У тебя есть доказательства вины мужа?

— Только признание мертвой рабыни, сделанное наедине.

— Ты ей веришь?

— Не имеет значения, чему я верю. В крепости Арвид мой сын в опасности — вот что важно.

— Чего ты хочешь? — спросил отец.

— Временного убежища. Здесь Ивару ничто не угрожает.

Старец склонил голову к тойону и что-то зашептал ему на ухо. Мужчина кивал в такт его словам. В итоге он произнес:

— Я не могу принять столь важное решение в одиночку. Завтра созовем мирный совет и обсудим твою просьбу, дочь.

Я кивнула. Надо поговорить с матерью Алианны. Может, выйдет повлиять на отца через нее.

Мужчины встали. Первыми зал покинули советники, тойон же подошел ко мне.

— Молодец, дочь, — похвалил он меня, не пойми за что, и поцеловал в лоб.

Нам с Иваром отвели по комнате. К мальчику тут же приставили няню, и я, наконец, смогла умыться, переодеться и отдохнуть с дороги, а ребенок нормально поесть и поспать.

Я ожидала, что вечером зайдет мать Алианны, но она все не шла. Ожидание затянулось. Неужели ей не интересно пообщаться с дочерью? Прошло несколько часов, я уснула, а, проснувшись, отчетливо поняла: ее нет в живых. На женскую помощь рассчитывать не приходится. Может, и к лучшему. У меня бы язык не повернулся назвать чужую женщину мамой. Я слишком любила родную. К тому же будь мать Алианны жива, она могла распознать во мне самозванку.

Не заглянули и братья с сестрами. То ли их не было, то ли они не пожелали меня видеть.