Онлайн книга «Город клинков»
|
– Благодарю за откровенность. Тогда когда, проклятье, мы сможем с вами поговорить? – Ммм… После этого я иду в док Ж7, так что… завтра? – Вы что, не можете говорить до завтрашнего дня? – У меня много дел сегодня вечером, – подтверждает Сигню. Один из ее помощников протягивает ей планшет, и она смотрит в него. – Думаю, что я смогу завтра уделить вам час времени. Скажем, в семь вечера в клубе. – В том пафосном месте, где мы ели? Ладно. Только один вопрос: когда вы спите? – Лем? – интересуется Сигню. – Да, мэм? – Когда у меня по плану следующий сон? Тот заглядывает в блокнот размером с гроссбух: – В одиннадцать, завтра вечером, мэм. Сигню улыбается Мулагеш: – Вот видите. Впрочем, генерал, у меня есть для вас кое-какая информация, и я ее сообщу вам сейчас же. Я оповестила служащих, как вы просили, и наказала любому, кто был знаком или контактировал с Сумитрой Чудри, сообщить об этом. Оказалось, она действительно разговаривала с одним нашим медиком, спрашивала, есть в Вуртьястане аплитека – место, где покупают всякие разные… – Я знаю, что такое аплитека, – отвечает Мулагеш. И делает пометку у себя в бумагах. – Она сказала, зачем ей это? – Увы, нет. Но наш медик говорил, что ей очень хотелось что-то такое купить. Но что – она не сказала. Вам нужна лавочка с зеленой дверью на улице Андрус. – Подождите, а что, у улиц здесь есть названия? Я и не знала. – Их пишут на углах домов на перекрестках, – говорит Сигню. Они приближаются еще к одному посту охраны – на этот раз на входе в сборочный цех. Мулагеш отступает перед здоровяком-дрейлингом, у которого на плече висит винташ. – Они их процарапывают рыбьими костями. Так или иначе, еще есть надежда, что кто-нибудь еще что-нибудь знает о мисс Чудри. Может, кто-то из служащих или рабочих сумеет сообщить что-то более полезное. Мулагеш продолжает делать пометки. Гигантская железная дверь раскрывается. Сигню проходит в нее, уткнувшись в свой планшет и что-то бормоча себе под нос. И даже не оглядывается, когда дверь за ней захлопывается с лязгом и грохотом. * * * Лавочка на улице Андрус оказывается обычной халупкой со стенами из кож, крепко прошитых сухожилиями. Дощатая дверь – выкрашенная когда-то в зеленый цвет и облупленная – болтается на одной петле. От холодного ветра это сооружение абсолютно не защищает. Мулагеш подходит и трижды стучит. Кто-то изнутри отвечает: – Входите! Она открывает дверь и обнаруживает, что внутри – целый лабиринт из заставленных всякой дребеденью полок и все это закручивается вокруг нее словно водоворот. На полках – бутылки и банки, а в них почерневшие и ссохшиеся остатки каких-то штук явно органического происхождения. В остальных – семена, порошки, косточки каких-то странных фруктов. Мулагеш не сразу находит взглядом стол – тот притулился у дальней стены хижины, а за ним сидит человечек, такой же высохший, как его товары. И этот человечек ей улыбается. – Здравствуйте, мэм, – говорит он. – Глаза его расширяются, потом сужаются – заметил, какая на ней форма. Сайпурская. – Прекрасный вечер, не правда ли? – Думаю, да. – Чем могу быть полезен? – спрашивает человечек. И кивает на ее руку: – Вам нужна болеутоляющая припарка? Ко мне приходят моряки из гавани – у них тоже не всегда руки-ноги на месте. Вы не подумайте, я знаю, как обходиться с культями, столько их перевидал… Мулагеш замирает, переваривая: вот обижаться ей или нет? Обидно, конечно, но до какой степени?.. – Нет, я… – У вас что-то по женской части не в порядке? – Тут он расплывается в улыбке. Зубы у него как желтые камушки, покрытые черным лишаем. – Вы дама в возрасте – приливы беспокоят? Это вовсе не проблема. У меня есть… – У вас есть припарки для подбитого глаза? – спрашивает она. – Потому что вам такая понадобится, если продолжите в том же духе. Он смигивает: – Ох. Хорошо. – Я не за покупками к вам. Сюда некоторое время назад приходила женщина. Вот она меня и интересует. Человечек присвистывает: – О, тут надо будет подумать. Сложный вопросик-то, сложный. К сожаленьицу. – Это почему же? – А не в интересах моих клиентов, если я буду каждому встречному-поперечному болтать о том, что они у меня покупают. – А потом добавляет: – Да и нечестно это будет по отношению к ним, вот. – Эта женщина – сайпурка, – говорит Мулагеш. – Такая, как я. Как, это не меняет дела? – Вы прямо обижаете меня! Неужели вы думаете, что я, честный человек, имею какие-то предрассудки в отношении сайпурцев? Прямо даже обидные вещи вы говорите. Вздохнув, Мулагеш выкладывает на стол банкноту в двадцать дрекелей. Человечек смахивает ее со стола в мгновение ока. – Ну что ж, – просияв, говорит он. – Та сайпурская женщина, значит. – Она приходила сюда несколько месяцев тому назад. – Так я и думал. Вам повезло. К нам сюда редко-редко заглядывают сайпурские женщины, так что я, пожалуй, помню ту, о которой вы толкуете. Невысокая? С повязкой вот здесь? – и он показывает на лоб. – И вела себя так, словно провела весь день взаперти? – Похоже, да, она. – Мммм. Ну да, я ее помню. Странная она была, честно вам скажу. – Почему вы так решили? – Ну потому что она вела себя странно, – говорит он так, что понятно: что за глупый вопрос? – Смотрела на все странным таким взглядом. Я каждое утро, чтобы вы знали, принимаю пилюлю дранглы – она мне очень помогает, я сразу такой наблюдательный становлюсь. – И он постукивает под правым глазом весьма грязным пальцем. – Подмечаю все тайные стороны. Пилюли эти, знаете ли, нелегко приготовлять, но у меня на них хорошая це… Мулагеш с хрустом разминает пальцы – один за другим. – Хорошо-хорошо. Ладно. Эта девушка, она выглядела так, словно вышла из потайного места и считала секунды до возвращения в свое укрытие. Она купила очень странные вещи – я такие почитай что и не продаю. – Он закидывает голову назад, прикрывает глаза и принимается перечислять: – Розмарин. Сосновые иголки. Сушеных червей. Могильную землю. Сушеные лягушачьи яйца. И костяной порошок. – У вас прекрасная память. – А это все настоечка, которую я делаю. – И он фыркает: – Вам не предлагаю, вы же не хотите ничего покупать. – Умный ход. – Конечно, дело еще в том, что она приходила и раз за разом все это покупала. И каждый раз в больших, знаете ли, количествах. Мулагеш делает пометку в бумагах. – Вы, конечно, не в курсе, – говорит она, – зачем бы ей все это понадобилось. |