Онлайн книга «Город клинков»
|
– Первое убийство произошло на спорных территориях, генерал. Там опасно. – Я тоже опасна, знаете ли. Я сумею туда добраться. – Я восхищена вашей уверенностью в себе, генерал, но что делать, если вы не сумеете? – Ну, у вас большой опыт по части похорон мертвых генералов. Так что вы с этим справитесь, безо всякого сомнения. Надар вздыхает: – Я поговорю с Панду, он все подготовит. – Отлично, – говорит Мулагеш. – Благодарю за помощь, капитан Надар. – Всегда готова помочь, генерал, – отвечает Надар. Отвечает после такой красноречивой паузы, что становится понятно: не желает она ей помогать от слова «совсем». * * * Далее Мулагеш, при оружии и припасах – на случай, если она заблудится, – едет по той же самой дороге, по которой они двигались вчера, – к северу от форта Тинадеши. Однако в одной из речных долин она резко разворачивается к Тарсильским горам, которые постепенно вырастают на горизонте розово-зеленой стеной. Она снова заглядывает в карту. Ей нужна деревня Гевальевка, та стоит глубоко в лесу, на берегу одной из многочисленных речек. Вокруг все покрыто влажным светло-зеленым мхом: ветви деревьев, камни, даже сама дорога. Интересно, а сама она мхом не покроется, если перестанет двигаться? Но уже через несколько миль подо мхом просматриваются не обычные камни, а стены, изгороди и ворота – остатки прежней цивилизации. Мулагеш снова смотрит на карту: – Я уже почти на месте, фух… Она снова заглядывает в рапорт, который Панду положил вместе с картой. Скупые строки его не оставляют сомнений: военные посчитали это обычным убийством, пусть и совершенным с особой жестокостью. А еще там есть пометка, что погибший был местным угольщиком. Она едет вперед, и вот показываются понатыканные среди пихт юрты и халупы. У дороги сидит мальчишка лет одиннадцати, грязный и рахитичный. Вокруг него пасется какое-то невероятное количество худых мелких коз. И козы, и мальчишка смотрят на Мулагеш с одинаковым выражением лица и морд – с тупым любопытством. Мулагеш оглядывает мальчика, потом спрашивает: – Это Гевальевка? Мальчик с открытым ртом таращится на нее – интересно, он очень удивлен или просто у него всегда такое лицо? – Я так поняла, у вас пару месяцев назад был угольщик, – говорит она. – Ты знаешь, куда он ходил? Мальчишка продолжает таращиться. Затем из юрты за его спиной доносится голос: – Вим, ты что творишь? Я тебя для чего сюда отправил? Чтобы ты их сюда не пускал! Чтобы козы здесь не ходили! С жалобным мемеканьем из юрты выскакивает крохотная козочка и мчится вниз по грязной дороге. – А теперь у меня на полу дерьмо, а еще она уперла несколько репо… Здоровенный и высокий мужчина выбирается из юрты – и тут же замирает, увидев Мулагеш верхом на лошади. – Ух ты, – произносит он наконец. Она внимательно следит, как мужчина разглядывает ее оружие: «карусель», винташ и меч. Слишком долго и пристально он смотрит. – Могу я чем-нибудь… помочь? Мулагеш широко улыбается. – Доброе утро, – с наигранной веселостью говорит она. – Я генерал сайпурской армии Турин Мулагеш. – Генерал? – искренне удивляется тот. – Здесь? – Похоже на то. – О! Ну ладно. Я – Дрожкин, – сообщает верзила. – А это Вим. И он отвешивает легенького пинка мальчику. Тот, как и следовало ожидать, не реагирует. – Доброе утро вам обоим! – говорит она. – Мне сказали, что тут когда-то жил угольщик. – «Когда-то» и «был» – вот это правильные слова, – пожимает плечами мужчина. – Помер сумасшедший говнюк. – Сумасшедший? – О да! Как заяц в схлопывающемся туннеле сумасшедший. Угольщики – они такие… Ремесло у них такое. – А почему? – Почему? – переспрашивает он – вопрос ему явно кажется абсурдным. – Да он целыми днями не спал – следил за лесом, чтоб пожар не занялся. Бедняга даже изобрел такой стул, на одной ножке. Чтобы, если уснет, перекинуться и свалиться на землю. Неудивительно, что он свою жену убил. Я бы тоже рехнулся, если б так долго не спал. – Думаю, вы удивитесь, но я скажу: мы теперь считаем, что он никого не убивал, – говорит Мулагеш. – Мы – это… – он кивает на ее военную форму, – это вы. За этим крайне выразительным «вы» стоит много чего, в том числе и главный вопрос: нам-то какое дело, что вы там себе думаете? – К юго-западу отсюда убили целую семью. Очень похожим способом. Четыре трупа мы нашли. – Целую семью? – Мужчина на глазах бледнеет. – Жургутовы слезы… Мерзость какая… Значит, тут у нас убийца завелся, так? – Кто-нибудь видел, как он убивает свою жену? – Да никто с ним рядом жить не хотел, с угольщиком-то. Хотя… слыхал я, что вроде как Гожа что-то такое видела. В ту ночь, когда они все померли. – Гожа? – Старуха здешняя. Грибами приторговывает. Тоже на голову больная. Может, потому она и пошла к Богдану, может, о чем с ним поговорить хотела… Мулагеш быстро записывает: – А кто такой Богдан? – Кто? Да угольщик же. Вы чего, вообще ничего не знаете? – Похоже, что нет, – невозмутимо отвечает Мулагеш. – Значит, Гожа говорит, что кое-что видела той ночью, когда Богдана-угольщика убили. Правильно я поняла? – Не, ничего подобного она не говорила! – спешно добавляет Дрожкин. – Я только слышал, что она вроде о таком рассказывала. И вообще – я тут ни при чем. Я… я даже не знаю, зачем на ваши вопросы отвечаю. В смысле… – тут он делает жест в ее сторону, – я тут с вами болтаю, и это плохо, да. – Скажи мне, где жили Богдан и Гожа, – говорит она. – И тебе больше не придется отвечать на вопросы. * * * Еще двадцать минут верхом по лесу – и деревьев становится меньше, только кругом пеньки торчат. И вскоре понятно почему: впереди – грязная поляна, по которой разбросаны непонятные кучки земли. Такие странные, похожие на гигантские муравейники или пчелиные гнезда. Кругом воняет дымом и углями. А, это же угольные кучи: сначала складывают поленья пирамидкой, насыпают сверху земли, а потом поджигают полено, что остается торчать из кучи. И так дрова медленно-медленно прогорают. За всем этим нужно присматривать: полено сдвинется – и земля рассыплется, внутрь кучи попадет слишком много воздуха, и тогда поленница вспыхнет – и хорошо еще, если не вместе с лесом. Отвратительное, грязное ремесло. Хотя и так можно зарабатывать на жизнь, что тут поделать… Впереди Мулагеш видит что-то похожее на жилье, хотя это слово трудно применить к покосившемуся, грубо сколоченному каркасу из дерева, что торчит на вершине грязного холма. Видно, угольщик не слишком-то заботился о своей лачужке – все равно ведь может вспыхнуть в любой момент. Или дом уже горел, и ему пришлось заново строиться. |