Книга Женщина в белом, страница 68 – Уилки Коллинз

— Кто это был — мужчина или женщина? — спросила она тихо, когда наконец мы вошли в сырую, прохладную аллею.

— Не знаю.

— А как ты думаешь?

— По-моему, это была женщина.

— Мне показалось, что это мужчина в длинном плаще.

— Возможно, это был мужчина. В этом неясном освещении трудно было разглядеть.

— Постой, Мэриан! Мне страшно — я не вижу тропинки. А что, если эта фигура идет за нами?

— Не думаю, Лора. Право, бояться совершенно нечего. Деревня находится неподалеку от берега, все свободно могут гулять там и днем и ночью. Странно, что мы до сих пор никого не видели на озере.

Мы шли через парк. Было очень темно — так темно, что мы с трудом различали дорогу. Я взяла Лору за руку, и мы пошли еще быстрее.

Мы прошли уже половину пути, как вдруг она остановилась и удержала меня за руку. Она прислушалась.

— Ш-ш… — шепнула она. — Кто-то идет за нами.

— Это шуршат сухие листья, — сказала я, чтобы ее успокоить, — или ветка упала с дерева.

— Но сейчас лето, Мэриан, а ветра нет и в помине. Слушай!

И я услышала тоже — чьи-то легкие шаги приближались к нам.

— Пусть это будет кто угодно, — сказала я, — пойдем дальше. Через минуту мы будем уже совсем близко от дома, и, если что-нибудь случится, нас услышат.

Мы пошли вперед так быстро, что Лора совсем задохнулась, когда мы вышли из парка. Впереди мы уже видели освещенные окна дома.

Я остановилась, чтобы дать ей отдышаться. Только мы хотели было двинуться дальше, как она снова остановилась и сделала мне знак прислушаться. Чей-то глубокий вздох долетел до нас из-за темной, сумрачной гущи деревьев.

— Кто там? — окликнула я.

Никто не отозвался.

— Кто там? — повторила я.

Стояла тишина, и вдруг мы снова услышали чьи-то шаги — они удалялись от нас в темноту все дальше, дальше, пока совсем не затихли вдали.

Мы поспешили выйти на открытую лужайку, быстро пересекли ее и, не сказав больше ни слова друг другу, подошли к дому.

В холле при свете лампы Лора, вся бледная, подняла на меня испуганные глаза.

— Я чуть не умерла от страха! — сказала она. — Кто бы это мог быть?

— Мы попробуем разгадать это завтра, — отвечала я, — а пока никому не говори об этом.

— Почему?

— Потому что молчание безопаснее, и в этом доме лучше молчать.

Я сейчас же отослала Лору наверх, подождала с минуту, сняла шляпу, пригладила волосы и отправилась на разведку. Сначала я пошла в библиотеку под тем предлогом, что хочу взять какую-нибудь книгу.

Граф сидел в самом огромном кресле в доме, мирно курил и читал. Он положил ноги на диван, снял с себя галстук, ворот его рубашки был расстегнут. На пуфике подле него, как послушная девочка, сидела мадам Фоско, скручивая его пахитоски. С первого же взгляда я поняла, что вечером ни муж, ни жена никуда не выходили из дому.

При моем появлении граф Фоско со смущенной любезностью встал и начал повязывать галстук.

— Прошу вас, не тревожьтесь, — сказала я, — я пришла сюда только за книгой.

— Все мужчины моих размеров несчастны, ибо страдают от жары, — сказал граф, величественно обмахиваясь огромным зеленым веером, — мне хотелось бы поменяться местами с моей превосходной женой — она холодна в эту минуту, как рыба там, в водоеме.

Графиня разрешила себе растаять от удовольствия при этом своеобразном комплименте своего супруга.

— Мне никогда не бывает жарко, мисс Голкомб, — заметила она скромно, с видом женщины, признающейся в своих особых талантах.

— Вы с леди Глайд гуляли сегодня вечером? — спросил граф, пока я для отвода глаз брала с полки книгу.

— Да, мы пошли немного освежиться.

— Разрешите спросить, куда вы ходили?

— К озеру — до самой беседки.

— Э? До самой беседки?

При других обстоятельствах, возможно, я сочла бы его любопытство назойливым, но сейчас оно было лишним доказательством того, что ни он, ни его жена не имели никакого отношения к таинственному явлению на озере.

— Никаких новых приключений, надеюсь? — продолжал он. — Никаких больше находок вроде раненой собаки?

Он устремил на меня свои бездонные серые глаза — их холодный стальной блеск всегда принуждает меня смотреть на него и, когда я смотрю, всегда меня смущает. В такие минуты во мне растет неотвратимое убеждение, что он читает мои мысли. Я ощутила это и сейчас.

— Нет, — сказала я коротко, — ни приключений, ни находок.

Я попыталась отвести от него глаза и уйти. Как это ни странно, мне, пожалуй, не удалось бы осуществить мою попытку, если бы мадам Фоско не помогла мне, заставив его посмотреть в свою сторону.

— Граф, мисс Голкомб стоит! — сказала она.

Он отвернулся, чтобы подать мне стул, а я ухватилась за этот предлог, чтобы поблагодарить его, извиниться и выскользнуть вон.

Час спустя, когда горничная Лоры пришла в спальню помочь молодой леди раздеться, я пожаловалась на ночную духоту, чтобы разузнать, где провели слуги вечер.

— Вы, конечно, измучились внизу от жары? — спросила я.

— Нет, мисс, — сказала девушка, — мы ее не почувствовали.

— Вы все, наверно, ходили в парк?

— Кое-кто из нас собрался пойти, мисс, но кухарка сказала, что посидит во дворе — там прохладно, и мы все решили вынести туда стулья и просидели там весь вечер.

Оставалось разузнать, где была вечером домоправительница.

— Миссис Майклсон легла уже спать? — осведомилась я.

— Вряд ли, мисс, — отвечала, улыбаясь, девушка. — Она, пожалуй, встает сейчас, а не ложится спать.

— Почему? Что вы хотите сказать? Разве миссис Майклсон спала днем?

— Нет, мисс, не совсем так. Она весь вечер проспала у себя в комнате на кушетке.

То, что я своими глазами видела в библиотеке, и то, что слышала сейчас от горничной, вело к неизбежному заключению. Ни мадам Фоско, ни ее муж, ни кто-либо из прислуги не ходил на озеро. Фигура, которую мы там видели, была фигурой какого-то постороннего человека. Шаги, которые мы слышали в лесу, не принадлежали никому из домашних.

Кто же это был?

Строить догадки бесполезно. Я даже не знаю, была ли фигура женской или мужской. По-моему, это была женщина.

VI

18 июня

Угрызения совести, замучившие меня вечером после рассказа Лоры, вернулись в безмолвии ночи и не дали мне заснуть.

Я зажгла свечу и стала перечитывать мои старые дневники, чтобы проверить, в какой мере я виновата в роковом замужестве Лоры и как мне надлежало поступить, чтобы спасти ее от этого брака. Результат немного облегчил мою совесть. Я убедилась, что, как бы слепо и неразумно я тогда ни действовала, мною руководило только желание ее блага. Обычно слезы не приносят мне облегчения, но на этот раз было не так. Я выплакалась, и мне стало немного легче. Утром я встала с твердо принятым решением, со спокойными мыслями. Что бы ни сказал мне впредь сэр Персиваль, я никогда больше не рассержусь на него, никогда не позабуду, что остаюсь здесь, несмотря на обиды, угрозы и оскорбления, только для того, чтобы быть подле Лоры.