Онлайн книга «Красотка»
|
Тут мы с Константином Сергеевичем крепко сцепились взглядами и несколько секунд таращились друг на друга, как два гипнотизера-дуэлянта. Потом Таганцев многозначительно произнес: – Следствию все ясно! А суду? – Это «бьютики» науськали Сушкину на «эстетов»? – смекнула я. – Погнали волну, чтобы потопить преуспевающих конкурентов? Вообще, да, очень на то похоже: телеканалы, если бы их не зарядили деньгами, вряд ли стали бы так раскручивать эту историю, Сушкина не такая уж звезда… – Вот! – Таганцев поднял палец. Указательный, а не средний, но близорукая бабушка Скворцова все равно забурчала, что «ходють тут всякие, а потом у нас дети малые плохому учатся». – Так что грязное это дельце, Елена Владимировна, и ты крепко подумай, хочешь ли в нем светиться. – Подумаю, – пообещала я. – Ну, тогда я пошел. – Таганцев пружинисто спрыгнул со своего деревянного коня. – Подожди, – остановила его я. – Слушай, Константин Сергеевич, если ты не очень спешишь, может, зайдешь на чай? – Так я это… – Бравый опер заволновался и покраснел. – Ты что подумал, развратник? – Я строго погрозила ему пальчиком (а бабушка в окошке с готовностью забубнила: «Ишь, чаво удумал, охальник! Ходють тут всякие, а у нас потом матери-одиночки живут!»). – Я тебя приглашаю не как кавалера на тет-а-тет, а как наглядное пособие на показательный урок! Моя Сашка, дурочка малолетняя, вбила себе в голову, что ей срочно нужно сделать пластическую операцию. Пусть посмотрит, к чему это приводит, если ей тетиного примера недостаточно. – А-а-а… А чаю-то дашь? – А как же! Чаю дам, причем с сахаром, – согласилась я, вставая с лавочки. – Идем, только не пугайся, там у нас уже есть одно наглядное пособие, тоже клинический случай, в смысле совсем недавно из клиники… – Наталья Владимировна, да? – Константин Сергеевич перестал кукситься и приосанился. Он знаком с моей сестрицей и всегда рад с ней повидаться. Хотя Натка, наверное, будет огорчена, что симпатичный мужчина увидит ее не в кондиции… Ну и ладно, не упускать же воспитательный момент! Но я все-таки проявила деликатность и не стала открывать дверь своим ключом – дала Натке приготовиться к приему гостя. Нажав на кнопочку звонка, еще и покричала: – Кто дома, открывайте, я гостя привела! За дверью что-то упало, послышался топот – он сначала приблизился, потом удалился и через минуту снова приблизился. Из замочной скважины прилетел запрос на дополнительную информацию: – Какого еще гостя? – К нам прибыл лейтенант Таганцев! – доложила я. – Ох, мать! – донеслось из-за двери. Топот опять удалился – теперь на повышенной скорости. – Слышу, Наталья Владимировна в хорошей спортивной форме, – заполняя вынужденную паузу, отметил галантный опер. – В целом да, но вот в частности… Не удивляйся, если она выйдет к нам в защитной маске фехтовальщика. – Фехтование – это круто! – одобрил Таганцев. – У меня есть один знакомый саблист – просто незаменимый товарищ, душа компании. Он, если надо, клинком и бутылку откроет, и колбасу порубит… – Здравствуйте, здравствуйте, дорогой Константин Сергеевич! – распахивая дверь, пропела сестрица моя, Наталья Владимировна. Я почти угадала – сегодня ее лицо было спрятано за мелкой темной сеткой. Только это была не маска фехтовальщика – откуда бы? в нашей-то компании саблисты не водятся, – а подобие вуали. – Изящно, стильно, благородно, – оценила я, проходя в прихожую мимо сестры, застывшей у дверного проема в выигрышной позе – полубоком. – Мастерица ты наша… Наткина вуалетка явно была рукодельной, спроворенной наскоро и без затей: полоса темной сетчатой ткани по широкому краю присборена на живую нитку, получившееся подобие дырявого ведерка надето на голову и закреплено там шпильками с жемчужными головками. Помимо вуалетки, на любезной Наталье Владимировне было слегка помятое, но красивое платье с глубоким вырезом, длиной в пол. То есть отправляясь ко мне, чтобы тут залечь на дно, вся такая несчастная сестрица не забыла сунуть в чемодан вечернее платье! Вот это, я понимаю, оптимизм! Таганцев при виде прекрасной Натки в праздничном убранстве замер, опасно балансируя на пороге: он уже поднял ногу, но забыл шагнуть. Я потянула его за руку и подбодрила: – Смелее, Константин Сергеевич, ты же видишь, у нас тут все запросто, по-домашнему… – Позвольте, – Натка приняла у Таганцева его бейсболку, не глядя определила ее на вешалку, бесцеремонно указала на броское налобное украшение гостя и хихикнула: – Что, Костя, ждете открытия третьего глаза? – Ты записывай, Таганцев, это тебе уже четвертая версия, – посоветовала я, увлекая смущенного гостя на кухню. – Ой, здрасьте, дядь Костя! – приветствовала его Сашка из-за стола. В одной руке у нее была чашка, в другой – надкусанный бублик. На меня она даже не смотрела – разобиделась на вчерашний отказ дать ей денег на избавление от ненавистных щек. – Дядь Костя, а что с лицом? На сей раз явно имелось в виду не ее собственное лицо. Сашка с хищным интересом уставилась на вспученный лоб Таганцева. Лейтенант посмотрел на меня. Я кивнула – мол, пора, начинай. – Хотел убрать морщинку между бровями, – сказал он и страдальчески вздохнул, откровенно переигрывая. – Пошел в клинику, на эту, как ее? Мазо… Музо… А, мезотерапию! Сашка недоверчиво хлюпнула чаем. Таганцев и мезотерапия не очень-то сочетались. – Сделал две процедуры, – задушевно продолжил лейтенант. – После первой морщинка почти разгладилась, а после второй образовалось вот это… Он потыкал пальцем в свою шишку, опять посмотрел на меня, по выражению моего лица понял, что я не удовлетворена показательным уроком, и закончил пафосно, с большим чувством: – И так будет с каждым, кто поступит так же глупо, как я! – Его пример другим наука! – фыркнула ничуть не устрашенная Сашка, дожевывая свой бублик. Смотри-ка, не зря я ее заставила прочитать «Евгения Онегина», что-то в голове осталось… – Можем предложить вам чаю, Константин Сергеевич. – Шурша шелками, в малометражную кухню протиснулась Натка. – И вуаль, – проворчала я, зацепившись взглядом за неровно обрезанный край тюлевой занавески на окне. – Мы вполне можем предложить Константину Сергеевичу вуаль, эта занавеска все еще немного длинновата… – Не надо мне вуаль! – наигранно испугался Таганцев. – Не надо, – согласилась с ним Натка. – Мне, конечно, не жалко… – Еще бы, занавеска-то не твоя, – желчно пробормотала я. |