Книга Метро 2033: Свора, страница 39 – Сергей Чехин

– Так, а ну брысь! – прикрикнул усач, встав между ними. – Иди лучше печь растопи да чайник поставь. Где твое гостеприимство?

– Да, папа. – Злата покорно опустила голову и убежала в бункер.

– А с тобой еще поболтаем. – Старик толкнул Грида плечом и ушел за дочерью.

Парень зажмурился, вычленив из вихря самых разных запахов неуловимую смесь влажного брезента, дубленой кожи, травяного настоя. И легкого девичьего пота, от которой сердце гнало во весь опор, спирало дыхание и покалывало в затылке.

– Понравилась? – спросил доктор, встав рядом и сложив руки на груди.

– А кому ж такая не понравится, – буркнул пленник с тонким намеком на недавние обнимашки.

– Осторожнее. Злата – дама с характером. И держи своего пса на привязи, иначе придется прописать ему успокоительное. Эй, Краб! Передай на базу, вернемся не скоро – пускай не ищут.

ДОТ, по приезде казавшийся заброшенным куском бетона, потихоньку оживал. Из замаскированной трубы повалил дымок, заскрипели двери, застучали колуны, а узкие коридоры наполнились спешным топотом. Главный вход закрывал тяжеленный лист брони с поворотным колесом – такой не то, что артобстрел, ядерный взрыв выдержит. За ним протянулся короткий – шагов пять – карман с амбразурой. В стародавние времена из нее торчал ствол станкового пулемета – на случай, если враг таки вскроет первую преграду и ворвется в укрепление.

Ныне же в каморке стрелка до самого потолка высились поленья – буржуйка этажом ниже гнала по ржавеющим в углах трубам горячий воздух, согревая в холодные месяцы стылые стены вместе с добровольными пленниками. Здесь же находились верстак, подсобка с инструментами и склад разномастного барахла – на первый взгляд бесполезного, но в умелых руках способного сослужить добрую службу. Топчаны и кладовка располагались наверху, хотя по идее у печки им было самое место. Но третий – нижний – ярус затопило по люки, а спать и хранить продукты в сырости разумный хозяин не станет.

Егерь старался по мере сил и возможностей украшать облезлый бетон аляповатыми рисунками и узорами, смахивающими на наскальную живопись и не имеющими ничего общего с творчеством далеких языческих предков – кружками, ромбиками, волнистыми линиями, чей смысл ведал лишь художник. А может, смысла в них было столько же, сколько в развешанных тут и там гирляндах клыков, зубов и вырезанных из костей фигурок.

У входа в бункер накатывало ощущение, словно попал в гости к людоедам-идолопоклонникам, и сначала размалеванные дикари вырвут тебе сердце на залитом кровью алтаре, а после там же освежуют и сожрут. Поэтому Герман впервые обрадовался вооруженному до зубов отряду – да, те еще вертухаи, но мозги на месте, и вряд ли его сопровождающие выкинут что-нибудь этакое в отличие от усатого сектанта.

– Ну, как?

Парень вздрогнул – так увлекся угольно-меловой мазней, что не заметил, как Злата встала за спиной.

– Прикольно… – буркнул он, кляня себя за невнимательность.

– Папа отмечает все важное, чтобы не забыть. Гляди. – Девушка схватила гостя за рукав и потащила в «предбанник».

Навстречу прошел Банан со спальниками под мышкой и подмигнул, заслужив в ответ сердитый взгляд.

У входной двери чернело нечто вроде патрона с треугольными крыльями. Человечки в стиле «палка – палка – огуречик» стояли вокруг на коленях и простирали руки-черточки к остроносому идолищу.

– Это – убийцы мира, – пояснила охотница. – Они молились Вавилону, поэтому погибли сами и уничтожили всех.

– Вавилону? – на всякий случай уточнил Грид, хотя слово показалось смутно знакомым.

– Богу из стали и бетона. Повелителю машин, врагу жизни и порядка. Он забрал у людей свободу и подарил удобные штуки: поезда, оружие и телевизор. Знаешь, что такое телевизор?

– Ну… такой ящик со стеклом.

– Да! – с восторженным ужасом произнесла девушка. – Через него Вавилон говорил с рабами и сеял ненависть меж ними, чтобы люди воевали друг с другом и не могли объединиться против идола.

– Какой кошмар…

Злата не заметила издевки и с упоением продолжила рассказ. Рядом с «патроном» виднелся небольшой купол или шатер, а подле – держащиеся за руки улыбающиеся человечки.

– Это папа и мама.

– Я заметил…

– Отец знал правду о Вавилоне и ненавидел его, но не мог полностью отвергнуть. Бог давал жилье и деньги в обмен на покорность. Кто не служит Вавилону – тот погибает от голода, холода и болезней в грязи бетонных лабиринтов.

– И такое случается…

– Но папа обманул ложного бога. Делал вид, что принял оковы, но при любой возможности бежал на природу. За грибами, на рыбалку или охоту. В день, когда убийцы приговорили мир, он вместе с мамой отдыхал в лесу. Почти весь город сгинул, но Лес спас их.

– Как? – удивился спутник.

– Деревья зашумели, – Злата подняла руки и закачала ладонями, – нагнали ветер и сдули весь яд!

– Крутые деревья…

– А вот наша землянка, видишь? – Ноготок ткнул в дугу рядом с человечками. – Тут отец с копьем, а мама – с животиком. Там – я.

– Мило…

– Правда? Тоже любишь малышков? Отец обещает подыскать мне достойного мужа, чтобы возродить праведных людей, когда сгинут последние рабы Вавилона.

– Повезет твоему мужу…

Следом шла странная рожица, поначалу принятая за неведомый языческий знак. Круг, две прорези глаз – вроде ничего особенного, обычный смайлик, но половина рта загибалась вверх, а другая вниз – наполовину радость, наполовину печаль, и пойми-разбери, в чем тут смысл.

– Непонятно, да? – Охотница заметила вскинутую бровь гостя. – Это тоже Ярослав. Он радуется и грустит одновременно, ведь мама умерла, но на свет появилась я.

Не успел Грид скривиться и сказать что-нибудь ободрительное, как девушка хихикнула:

– А тут мы едим вилорога. Когда-то они были маленькими косулями, а теперь выше меня. Пробовал вилорога?

– Нет. Но боюсь, скоро придется.

– Не волнуйся, тварюшки вкусные. Гляди сюда – узнаешь?

Над лежащей пластом крохотной фигуркой стояла вторая – покрупнее – воздев руки, аки пророк. Вместо привычных точек и черточек на уровне глаз у пепельного молельщика зияли стянутые перемычкой круги.

– В пять лет я упала в колодец и сильно заболела. Отец лечил меня, но становилось все хуже. Тогда он пошел в город, в большой белый дом, но и там отказались помочь, ведь папу считали диким и немного… безумным. Хотя это совсем не так!

– Верю…

– И только дядя Марк пошел в Лес, и я выздоровела. С тех пор мы дружим. Вот, а тут…

– Постой. – Герман прищурился. – Но ведь Марк – из Вавилона.

– Что ты такое говоришь? – Злата уставилась на собеседника оленьими глазищами. – Дядя Марк – хороший!