Книга Отель «Странник», страница 72 – Шон Исли

– Полосатый напрямую управляет своими контрактниками, но у его контроля есть пределы. Он может быть слабее или сильнее, в зависимости от того, насколько близко он сам находится, отдает ли приказы напрямую или через других. Помимо исполнения конкретных приказов контрактники свободны в своих действиях, сами принимают решения. Однако магические контракты сами по себе – очень сильная магия. Разрыв контракта может привести к ужасным последствиям. Если бы Сев разорвал свой контракт односторонне, даже в отсутствие Полосатого рядом, он потерял бы самого себя, все, что составляет его личность, стал бы бессмысленной, лишенной разума оболочкой, выполняющей приказы. И это еще не худший вариант.

Сев улыбается краями губ.

– Однако твоя связь с Нико несколько другая, – говорит он. – То, что связано с Нико, теперь связано с тобой, а значит, через него ты связан с Музеем Полосатого. И Музей примет тебя за своего и допустит внутрь, как Отель допустил Нико.

– А это не может значить, что Кэсс тоже связана с Полосатым? – спрашивает Рахки. – Нам нельзя так рисковать.

Сев хмурится.

– Думаю, контракт Нико с Полосатым – тоже совсем другого типа.

– Потому что Нико – наследник Полосатого, – говорю я. Когда я рассказываю обо всем, что Нико говорил и делал в Гондурасе, картинка начинает складываться. – Полосатый специально растил и воспитывал Нико для управления Музеем, с тех пор как мой отец оставил его.

– Значит, Нико – настоящий Агент, – быстро схватывает Рахки. – Он не служит Полосатому, как это делают контрактники. Он – его партнер.

– Все это имеет смысл, – признает Сев. – Я не мог об этом догадаться, потому что не знал, как давно Нико на стороне Полосатого. Всегда удивлялся, с какой готовностью тот выполняет его указания. Полосатому же просто нужно, чтобы Нико проявлял собственную волю, сам принимал решения. Возможно, они связаны контрактом, но это контракт совсем другого рода, чем у таких, как мы. Он дает больше свободы. Если кто-то служит Полосатому по доброй воле, это для него означает по-настоящему владеть человеком, а не просто вынуждать его к каким-то действиям. Вот почему Рейнхарт смог разорвать свой контракт с Полосатым: у него был выбор. Если бы Рейнхарт просто выполнял приказы согласно контракту, Полосатый не мог бы считать, что он полностью контролирует своего наследника.

– Вот почему мама… – я на миг умолкаю, не зная, как объяснить. – Моя мама знала, что, если папа в открытую ослушается Полосатого, тот немедленно захватит его тело и вынудит сдать Оранжерею. В любом случае Полосатый победил бы. Но мама пошла другим путем: создала новую связь – нет, сама стала связью – между папой и Отелем. Это позволило ему выиграть немного времени, чтобы спрятать Оранжерею и доставить нас с Кэсс к Ба. Он оставил с нами их с мамой монетки, чтобы забыть и никогда не смочь вспомнить информацию, настолько ценную для Полосатого, независимо от того, как сильно Полосатый давил бы на него.

В комнате воцаряется тишина.

– Во всяком случае, твой отец сумел совершить правильный поступок, до того как Полосатый захватил его, – говорит наконец Рахки.

Я слегка удивлен, что своими голосами мы еще не разбудили Кэсс и она не стучится ко мне в дверь, чтобы понять, что тут происходит. Нам стоило бы говорить потише… У сестры всегда был плохой сон.

И тут до меня доходит.

Если Рейнхарт разорвал контракт с Полосатым…

– Ох, нет! – Я бросаюсь к двери и распахиваю ее, но она по-прежнему выводит на заснеженную улочку где-то в другой части мира. – Откупорщик! Кто-нибудь, дайте мне откупорщик!

Сев вытаскивает инструмент из кармана и подает его мне.

Я быстро вынимаю стержень, отвязывая дверь, и бросаюсь в спальню Кэсс. Но уже поздно. Комната сестры пуста.

– Она пропала, – говорю я пустым голосом, приваливаясь к стене и сползая на пол. Сев и Рахки подбегают ко мне. – Он ее забрал.

– Кто? – спрашивает Рахки.

Сев сжимает мою руку.

– Рейнхарт. Он, должно быть, смог сбежать из Отеля и сейчас похитил твою сестру, чтобы доставить ее в Музей.

– Это все я виноват, – я стискиваю голову руками, тяну себя за волосы и вырываю целую прядь.

Рахки присаживается рядом со мной.

– Мы найдем ее, Кэм. Мы ее спасем.

Я обхватываю руками колени. Что-то хрустит у меня в кармане пижамы. Это конверт.

А еще там лежит монетка. Монетка Нико – там же, где она была в прошлый раз.

– Этот чертов проныра, – я выхватываю письмо из конверта и вижу на листке строчки кудрявым почерком Нико.

Рахки хмурится.

– Где ты это взял?

– Это монетка, которую Нико использует в своих фокусах. – Весь этот разговор о контрактах помогает мне осознать, что же мы с Нико сделали тем вечером в Гондурасе. – Когда мы заключили контракт кровного братства, его монетка стала привязанной также и ко мне. «Все, что у меня есть, я вовеки разделяю с ним», так ведь? А значит, стоит одному из нас случайно влезть себе в карман, он обнаруживает там эту монетку, а заодно и все, что с ней на данный момент связано.

Рахки недоверчиво смотрит на меня.

– Я ничего ему не передавал.

– Лучше открой письмо, – советует Сев.

Я разрываю конверт и обнаруживаю там кое-что кроме записки. Мне в ладонь падает серебряный ключ.

Записка гласит:

Рахки фыркает.

– И он правда верит, что ты снова на это купишься?

– Может, и думает.

Что-то в этом письме кажется мне… странным, каким-то слишком истинным.

– Что если он говорит правду? Хочу сказать: он ведь действительно устроил так, чтобы Сев тебя дождался. И подстроил ловушку в доме Хименесов. И то, что мы с ним заключили контракт, может… нам помочь. Наш контракт стал его пропуском в Отель, но для нас он может стать пропуском в Музей. – Я собираюсь с духом, чтобы это сформулировать. – Все выглядит так, как будто Нико и правда заранее это запланировал. Как будто устроил это, чтобы обмануть Полосатого, дать ему почувствовать себя в шаге от победы.