Книга Мунсайд, страница 93 – Марк Сафо, Сончи Рейв

– Она тоже?

– Нет, просто ведьма.

А я считала Томаса жертвой, слабеньким близнецом, которому ничего не досталось от сестры. Но все оказалось совсем наоборот. Сильным мира сего был как раз Томас, пусть Селена и поддерживала иллюзию, строя из себя заботливую старшую сестру.

– Мы не хотим тебя убивать, – сказал Томас, подняв руки вверх. – Ивейн, я говорю правду. Менталистам ты нужна живой.

Я наклонила голову набок, прикидывая, способна ли я как-то противостоять ему. Сжала кулаки, чтобы ногти до боли впились в кожу и я не потеряла хладнокровия. Не думать ни о чем лишнем, не думать ни о чем лишнем, хотя в чем смысл, если он и так все знал.

Уоррену я рассказывала все, а он – вероятно, Томасу. Являлся ли он действительно моим врагом? Ведь он даже не лгал нам.

– Зачем?

Томас поджал губы, его взгляд метался из стороны в сторону.

– Я могу дать тебе лишь предсказание, – криво улыбнулся он.

Мне хотелось ему верить. Очень.

– Ты знаешь, как дорог мне был Уоррен. Ты понимаешь… – Он закусил губу, собираясь с силами. – Он просил спасти Мунсайд. Он действительно любил Мун-сайд. Черт подери, возможно, он единственный в этом городе, кто действительно любил его. Уоррен – человек, Ивейн! Человек! Ему все пути были открыты, он мог уехать куда угодно, он, в отличие от нас с тобой, видел мир! И все равно выбрал Мунсайд!

Томас годами создавал мне иллюзию навсегда закрытого мира и, кажется, вкладывал в этот сон свою душу, несбывшиеся мечты и надежды.

– Помнишь, ты приняла решение остаться в Канаде? Это была моя смена. Тебе тогда исполнилось шестнадцать, я только познакомился с Уорреном, и он рассказывал, как там было круто. Магазин комиксов на углу. Пиццерия Винстона. Уоррен рассказывал о Канаде, показывал фото, а я все это транслировал в твой мозг.

Голос Томаса дрожал, я никогда не видела его в таком состоянии. Даже представить таким не могла.

– Вольфганг вызволил тебя в мою смену.

Он смотрел строго на меня, а я приоткрыла рот, не совсем понимая, что он имел в виду. Томас помог мне? Точнее, моему призраку-брату. Значит, это Томас вернул его в Мунсайд.

– Он всегда так много болтал о тебе. Говорил, как было бы круто, если бы украденная Ивейн вернулась в город. – Он хмыкнул, слабо улыбаясь и смотря куда-то в пол. – Ив, мы должны спасти Мунсайд. Тот Мунсайд, который любил Уоррен. Но я связан по рукам и ногам, я бы хотел рассказать все, что знаю, но, во-первых, знаю катастрофически мало, а во-вторых, скажу сейчас, и они избавятся от меня. Дело не в том, что не будет меня, а в том, что я действительно могу помочь вам.

Я искала в себе крупицы разума, вынуждала себя не верить ему, но ни одна магия не могла подделать искренность, наполненную болью утраты.

Внутри меня будто что-то вывернулось наизнанку, мышцы лица дернулись, и я ощутила, что слезы душат меня. Закрыла лицо руками и сделала вдох.

Селена открыла дверь и обвела нас двоих усталым взглядом. Ее лицо было красным и опухшим, сосуды на глазах полопались, и от роскошной школьной красотки не осталось и следа. Но тем не менее ее траур был извращенно прекрасен, лишь мертвое выражение лица пугало до мурашек.

Она поняла, что я в курсе, молча кивнула в знак приветствия и подошла ближе.

– Дин тебе что-то дала? – взволнованно спросил Томас.

– Она уже уехала, – ушла от ответа Селена, но я видела, как темные зрачки заполнили всю радужку. – Магии почти нет. Лишь крохи.

– Ваши родители дома? – неожиданно вспомнила я, пытаясь замять неловкость. Все мы тосковали по одному человеку, и, если кто-то перейдет границу, траур и горе захлестнут нас. Никак нельзя было терять время.

– Кармина Делия объявила всеобщий созыв.

– Шабаш?

– Созыв. Для тех, кто старше восемнадцати.

– Представители вуду участвуют? – Если Хейзер – мамбо, то она обязана присутствовать.

– Нет, только классические направления, – ответила Селена, пытаясь сосредоточиться на моей ране.

Я вздернула бровь. Это выглядело немного подозрительно.

– Как давно объявили созыв?

– Они уехали десять минут назад.

Ага, сразу после Комитета, тут же, как я ушла.

– Интересно, – пробурчала я и зашипела от боли. Селена убрала руку, и мою шею свело судорогой.

– Может, кофе? – предложил Томас.

– Погадаешь на кофейной гуще? – Я постаралась усмехнуться, но каждая попытка вести себя нормально врезалась в стену непроницаемой тоски. Глупо.

Селена положила руку мне на плечо, и я удивленно посмотрела на нее. Мы всегда немного враждовали, даже если сейчас были в одной лодке.

– Ты не винишь меня? – шепнула я. Селена слабо качнула головой, приподняв уголки губ. Кажется, Томас ретировался все-таки за кофе, а Селена повела меня в гостиную. – Если бы я пришла в хижину чуть раньше…

Я рухнула на диван, надавила на глазные яблоки, чтобы ноющая боль в висках затмила подступающую истерику. Как мантру я повторяла: «Уоррену нужно не это. Уоррену нужно не это».

Селена не хотела об этом говорить. Она смотрела в окно. Чудилось, будто она высматривала там кого-то.

На кофейном столике лежали россыпь скомканных салфеток и, как флаг проигравшей страны, развернутое письмо, написанное мелким кривым почерком.

Мое письмо хранилось в сумочке, и я еще не прикасалась к нему.

– Мне жаль, что я с ним так и не попрощалась, – высказала я вслух то, что, возможно, волновало меня больше всего.

Я до последнего не верила, что он умрет, и в лесу злилась как чокнутая, когда остальные прощались. Я ненавидела их за это, пыталась остановить их, будто от этого он не смог бы уйти.

Я до сих пор не знала, правильно ли мы сделали, что убили его. Если бы Уоррен стал монстром – монстром, но живым, – стало бы мне легче?

Томас поставил кружку кофе передо мной и ободряюще улыбнулся.

Между нами тремя появилась какая-то идиллия. Мы были благодарны простому мальчику по имени Уоррен, вспоминали его последние слова и наполнялись решимостью сделать невозможное. Ради Уоррена.

Никто из нас не произнес ни слова, но я поняла, что они поддержат меня.

– Я выясню, что готовит Кармина, – спокойно сказала Селена, вытирая подступающие слезы.

Я вопросительно посмотрела на Томаса, делая глоток из крошечной кружки. Настоящий эспрессо: тягучий, горький. То что надо.

Он протянул мне руку, и я отдала кружку. Чистой воды фарс, но мы поддерживали игру. Томас резко перевернул кружку и посмотрел на узор.

– Видишь? – Он показал кружку мне.

Я вгляделась в парочку темных пятнышек, пытаясь рассмотреть рисунок.