Книга Кровавая Роза, страница 47 – Николас Имс

Тэм плохо держалась в седле, поэтому остановила свой выбор на послушном гнедом мерине, хотя барышник и старался ее отговорить.

– Это детская лошадь, – настаивал он, желая сбыть с рук коня подороже.

– Вот и славно, – ответила Тэм. – Покупаю.

– Кличку можешь не придумывать, – предупредила ее Кьюра. – Ваша дружба будет коротка.

Тэм кивнула, а когда чародейка отошла, почесала мерина за ухом:

– Не слушай ее, Чабрец. Мы с тобой друзья навек.

Хокшо оседлал жеребца по кличке Бедлам, чубарой масти, – на белой шерсти ног и морды темнели рыжеватые пятна, будто конь, проскакав через побоище, напился из лужи крови. На черный кожаный доспех Воевода накинул черный соломенный плащ, а к поясу приторочил длинный костяной меч без ножен. Черную маску Хокшо не снимал. Тэм решила, что маска скрывает не только отсутствие глаза, но и еще какой-то ужасный изъян, однако узнавать не торопилась – взгляд Воеводы не располагал к лишним вопросам.

Все рысцой устремились на север. Родерик, с сапогами под мышкой, бежал рядом. Сатир утверждал, что нисколько не устает, но всякий раз, как объявляли привал, обессиленно валился с ног и отчаянно втягивал воздух, будто рыба, выброшенная на берег.

– Ты б не курил на бегу, – посоветовала ему Тэм, когда они остановились на ночлег в развалинах сожженной фермы.

Посредник, сосредоточенно выковыривая камешек из копыта, даже не взглянул на барда, только проворчал:

– А ты б молчала, если ничего полезного сказать не в состоянии.

На следующий день они свернули на восток и начали восхождение на склоны Заиндевелого кряжа, поросшие хвойными лесами. Путь преграждали глубокие ущелья и бездонные пропасти. Высокие темные деревья стояли сплошной стеной. Птиц не было, если не считать редких ворон.

Заночевать решили в заброшенной крепости. Брюн вызвался пойти на охоту, но Вольное Облако сказал, что этим займутся они с Тэм, чтобы бард поупражнялась в стрельбе из лука.

– Вот, для общего котла, – гордо объявила Тэм, вернувшись с добычей – двумя белыми кроликами.

Хокшо оказался неразговорчив. Он стреножил Бедлама подальше от остальных лошадей, объяснив, что жеребец кусачий, и сам уселся отдельно, нахохлившись под черной накидкой, как ворона. Родерик предложил ему сигару, но Воевода отказался. Отмахнулся он и от предложенного Кьюрой бурдюка с вином.

– Суп будешь? – спросил Брюн, который умудрился превратить двух тощих кроликов, четыре мерзлые морковки, вялый стебель сельдерея и горсть соли в невообразимо вкусную похлебку.

– Нет, – ответил Воевода.

Кьюра, не принимавшая никакого участия в приготовлении ужина, почему-то обиделась:

– В чем дело? Ты чего хмурый как сыч? Я и сама так умею, получше многих. Только можно хмуриться с умом, а можно – как мешок мудей.

Воевода ничего не ответил.

– Вот ты и сидишь как мешок мудей, – пояснила Кьюра, на случай если кто не понял.

Хокшо мрачно уставился на нее.

После ужина Роза вытащила из ножен Репей, вручила Тэм и сказала:

– Ну, пойдем.

– Мы что, будем рубиться в темноте?

– А по-твоему, монстры нападают только белым днем? – весело спросила Роза.

– По-моему… – Тэм осеклась и последовала за наемницей за обвалившиеся крепостные стены, где Роза целый час гоняла ее на холоде.

Когда Тэм проснулась, Хокшо уже сидел в седле. Наемники торопливо позавтракали черствыми лепешками и холодным чаем, а потом отправились в путь. Они уходили все выше в предгорье на северной окраине Сребролесья. Чаща поредела, грунт под копытами лошадей сменился скальной породой. Зверье встречалось все реже, и Вольное Облако с Тэм охотились, пока остальные вели коней шагом.

В седельной сумке Воеводы лежал сдвоенный арбалет, а на поясе висел колчан стрел с белым оперением, но Хокшо не выказывал желания охотиться. Вдовий посланец напоминал Тэм старого пса на прогулке, который больше не обращает внимания на кусты и пеньки, а плетется домой, чтобы погреть старые кости на подстилке у очага.

– Арбалеты не для охоты, – объяснил Вольное Облако, и Тэм пришлось самостоятельно соображать, что именно он имел в виду.

К полудню Брюн, с довольной улыбкой восседая на своем приземистом коне, заявил:

– Вот здорово-то, правда? И не нужно никаких турне, скачи себе под открытым небом, вдали от вонючих шумных толп…

Даже Роза, которая с каждым шагом на север мрачнела все больше и больше, улыбнулась этим словам.

– Давным-давно так оно всегда и было, – сказал шаман Тэм. – Старым бандам повезло. Вот представь себе: никаких арен, никаких мерзких загонщиков, никаких сражений по расписанию, никаких зрителей, жаждущих крови… А просто настоящие приключения, битвы с чудищами и все такое.

– Ага, с Драконоглотом, – пробормотала Тэм.

– Вот именно, с Драконоглотом! – Брюн восторженно хлопнул себя по колену, напугав лошадь. – Кто еще может сказать, что выжил в схватке с Симургом?

– Ребята из «Бури воронья» точно не смогут.

Есть люди, способные убить любой разговор. А тот, в который вступала Кьюра, немедленно начинал жалеть, что вообще появился на свет.

Они остановились на ночлег в заброшенной деревне и разбрелись по четырем относительно нетронутым строениям. Хокшо обосновался в круглой сторожевой башне на окраине, а Роза с Вольным Облаком выгнали из старой кузни мохнатую ящерицу размером с собаку.

Брюн и Родерик (их заставили поселиться отдельно, потому что они храпели громче всех) заночевали в бывшей таверне. Сатир обнаружил там ящик дешевого белого вина, вкусом напоминавшего приторно-сладкую воду, объявил, что оно вполне охладилось, и к утру они с Брюном опорожнили все шесть бутылок.

Тэм и Кьюра заняли хижину на краю замерзшего пруда – тесную, но, как выяснилось, вполне уютную, когда из очага выгребли снег вперемешку с плетьми колючего кустарника и развели огонь. Судя по всему, здесь когда-то жил травник или травница, потому что на полках стояли горшки с сушеным базиликом, облепихой и мятой, а с потолочных балок незадачливыми воришками свисали скелетики высохших цветов.

Еще в Сребролесье Тэм начала сочинять (по большей части мысленно) песню о поединке Брюна в Фейнгрове и сейчас тихонько наигрывала на Хираэт первые аккорды мелодии. Кьюра словно бы не слышала, уткнувшись в «Потрошение и наказание», мемуары гоблинского мастера пыточных дел, а потом сказала:

– Неплохо. А ты не пробовала петь пониже? Ну, чтобы звучало мрачнее. – И добавила, пожав плечами: – Если хочешь, конечно.

Тэм прижала пальцы к струнам и попросила:

– Покажи.

Кьюра закрыла книгу и предложила:

– Давай попробуем вместе. Ну, подмахивай.

– Чего-чего?