Книга Кровавая Роза, страница 72 – Николас Имс

Неподалеку йетики рылись в вещах Родерика, по большей части пострадавших от пожара. Посредник оплакивал испорченные наряды с тем же трагическим отчаянием, с каким Доши горевал о затонувшем летучем корабле. Сатир рыдал над прожженными шарфами, обливался слезами при виде подпаленных шелковых рубах и едва не выдрал себе бороду, обнаружив останки какого-то аскота, который, по мнению Тэм, больше всего напоминал обугленную белку.

«Банда» йетиков так обрадовалась богатой добыче, что все обитатели пещерного лабиринта притащили вниз старые, успевшие надоесть сокровища и устроили нечто вроде рынка. Йетики оживленно жестикулировали верхними парами рук, торгуясь на своем немом языке, а в нижних руках держали то, что предлагалось к обмену: самоцветные друзы, нехитрые поделки и украшения, расписные кожаные наручи и разнообразные фигурки, вырезанные из камня или рога. Некоторые смельчаки навестили опустевшее логово дракона в соседнем ущелье и теперь выставили на торги принесенные оттуда доспехи и оружие.

Тэм ошеломленно смотрела на бойко торгующихся йетиков. Предметом одного обмена служила корзина картошки, за которую предлагали трехгранный полуторный меч, – бард с изумлением распознала в нем Четверсполох, легендарное оружие Филии Финн. Хозяин корзины вручил ее новому владельцу, а сам радостно замахал мечом.

– А как ты сюда попал? – спросил Брюн у Фарагера, прогуливаясь по безумному базару. – Доши рассказывал, что вы… ну, что вы недолго продержались против Симурга.

– Семнадцать секунд, – напомнила Тэм, и остальные укоризненно покосились на нее. – Ну что-то вроде этого.

Фарагер поморщился:

– Может, и семнадцать, а может, и всего семь. Милостью Весенней Девы все кончилось в мгновение ока. У нас не было ни малейшего шанса на победу. Зря мы согласились на этот кошмарный заказ.

– А с какой стати вы вообще на него согласились? – спросил Родерик. – Ты только не обижайся, но «Буря воронья» никогда не входила в число лучших банд.

Фарагер пожал плечами, и его фальшивые руки дернулись.

– Вот потому мы и согласились. Ну, еще и из-за денег. Все-таки пять тысяч престольных марок – солидная сумма.

Тэм, Брюн и Родерик переглянулись, дружно решив не упоминать, что «Сказу» обещали в десять раз больше.

– Мы держались на плаву, выступая на аренах, – пояснил Фарагер, – но однажды в Бастиене не справились с огром, и вся наша репутация пошла прахом.

– Ага, я что-то такое слышал, – сказал сатир, поглаживая бородку. – Он оказался магом?

Фарагер жестом поздоровался с какой-то дряхлой старухой, которая ловко управлялась с четырьмя посохами сразу. Посохи громко постукивали по камням, а старуха клыкасто улыбнулась.

– Загонщик, чтоб ему провалиться в мерзлую преисподнюю, до сих пор утверждает, будто ни о чем не подозревал, но, по-моему, он просто хотел ублажить зрителей. Как только началась схватка, огр метнул в Робина молнию, поджарил его на месте. Бедняга с тех пор так и не оправился, начал заикаться, вздрагивать при любом шорохе и ссать в штаны от страха. А пугало его абсолютно все, уж поверьте. В общем, после Бастиена все пошло наперекосяк. Мы подали заявку на участие в торжественном открытии «Мегатона», но нам отказали. Тут нам вообще стало кисло, и мы решили сделать что-нибудь этакое, чтобы погромче заявить о себе.

– И решили пойти на дракона?

– Ага. Только дракон нас знатно вздрючил. Сперва дунул холодом, сразу заморозил троих. Анни успела выпустить стрелу, да что с того? Все равно что булавой по горе лупить. – Фарагер печально покачал головой. – Правду говорят, героев губят не чудовища, а гордыня.

«Ух ты, классное выражение!» – подумала Тэм и решила при случае ввернуть его в песню.

Чуть поодаль йетик рылся в вещах Даона Доши, среди которых был и сундук с алхимическими гранатами, – хорошо, что до них не добрался огонь, иначе бы и кормовая часть летучего корабля испарилась. Один глиняный шар взрывчатки йетик обменял на мороженую рыбу, другой – на фигурку минотавра (анатомически приукрашенную, как предположила Тэм, потому что ни одна минотаврица не выдержала бы подобного сексуального натиска).

– Гранаты придется отобрать, – сказала Тэм. – Они опасны.

Фарагер и йетик долго жестикулировали, а потом наемник объявил:

– Задаром она не отдаст, а на обмен согласна. Просит твой шарф, – сказал он Тэм, – и шляпу Родерика.

Сатир скрестил руки на груди:

– Ну уж нет.

– Родерик… – проворчал Брюн.

– Гранаты взорвутся, и все погибнут, – настаивала Тэм.

– Ну и пусть, – фыркнул Родерик. – Ничего я не отдам… – Он замер, раскрыв рот так широко, будто собирался проглотить арбуз, а потом сорвал шляпу с головы. – Вот, держи. А ты снимай шарф, – поторопил он Тэм. – Ну быстрее же!

Завершив обмен, йетица заковыляла прочь хвастаться новыми нарядами, а Тэм с Родериком стали счастливыми обладателями целого сундука взрывчатки.

«Не только взрывчатки», – сообразила Тэм, когда Родерик выхватил что-то из глубины сундука – круглое, как гранаты, но обернутое не шерстью, а черным бархатом.

Фарагер обвел взглядом Родерика, Брюна и Тэм, которые теперь улыбались во весь рот.

– Что это?

Род развернул бархатный лоскут и торжественно продемонстрировал черный стеклянный шар.

– Это – прямая дорога домой.

Несколько дней после этого наемники держались обособленно, не вспоминали битву с драконом и не обсуждали обман Руанготской вдовы. Тэм подозревала, что каждый из них (кроме Розы, которая все еще боролась с последствиями передозировки львинника) пытался осмыслить все свои страхи и чаяния.

Кьюра читала, спала или в одиночестве бродила по пещерам, а Брюн осваивал свой новообретенный фейн и вместе с йетиками уходил охотиться в ледяных просторах Стужеземья. Не обошлось и без приключений – однажды на охоте Брюн учуял шайку расков, устроивших засаду. Ледяных троллей убили или прогнали, а шамана провозгласили героем. Охотники заставили его выбрать себе достойное имя и с тех пор называли его Пинта Эля и Горячий Бутерброд с Беконом.

Роза на удивление быстро оправилась. Два дня ее тошнило черной желчью, а потом состояние заметно улучшилось, однако в тот же вечер Роза, в лихорадочном холодном поту, стала умолять Вольное Облако дать ей дозу львинника или хотя бы выпивки, чтобы смягчить ломку. Друин отказался и насильно удержал Розу на месте, за что она в кровь разбила ему губу. Наконец Роза исторгла из себя последнюю порцию черной желчи, и лихорадка отступила.

Гуляя по пещерному лабиринту, Тэм взобралась на одну из колонн и на следующий день собиралась залезть повыше, но у нее начались месячные, поэтому мысль о том, чтобы карабкаться по отвесной скале, привлекала не больше, чем горсть гвоздей в глотке.

Она попросила Фарагера научить ее языку жестов. Он показал ей основные знаки: «привет», «до свиданья», «спасибо», а потом перешел к самому главному: ругательствам и оскорблениям. Спустя пару часов Тэм обзывала Родерика долболобом и безмозглым мудаком, а сатир одобрительно хлопал в ладоши.