Книга Девушка за спиной, страница 30 – Илья Казаков

– Да открывайте же глаза, лечить зубы совсем не страшно.

– Доброе утро, – сказал он в ответ. Разлепил ресницы и увидел ее.

Сел в кресло.

– Зуб откололся, – пояснил он. – Ни с того ни с сего. При чистке.

– Давайте посмотрим, – предложила она.

Кресло легло в горизонталь. Он смотрел на нее через темные очки и не думал ни о чем. Просто смотрел. А когда она касалась его рукой, медленно закрывал глаза, чтобы потом открыть их и снова смотреть.

– Отличные зубы, – услышал он ее голос. – Просто несчастный случай, так бывает. Я вам сейчас наращу отколотый кусочек, зуб будет как новый.

Жужжала машина, играло радио. Она о чем-то переговаривалась с медсестрой, односложными словами. Один медицинский термин, другой.

– Ну вот и всё.

Он встал, аккуратно потрогал языком зуб. Посмотрел на бейджик на ее халате и сказал:

– Спасибо, Елена Сергеевна.

Она посмотрела на него, улыбнулась.

– На здоровье.

Ей было лет сорок, как и ему.

– Ну, я пошел? – спросил он.

Сергей расплачивался и не слышал, как медсестра сказала ей, снявшей перчатки и усевшейся перед компьютером:

– Что, влюбилась?

Сергей сидел в машине перед входом в клинику. На соседнем сиденье лежал букет белых крошечных розочек. Было десять вечера, в окнах клиники гас свет. Хлопала дверь, выходили люди, а ее все не было. Потом всё замерло.

Он вышел на улицу, подошел к двери, подергал ее. Дверь была заперта.

«Смена, – сказал он себе. – Врачи работают сменами, по полдня».

Приехал домой, зашел на сайт клиники и увидел, что она завтра тоже работает с утра. Позвонил начальнику и отпросился с работы на один день. Потом позвонил в клинику.

– Доброе утро, – сказал он, ловя себя на том, что волнуется. – Елена Сергеевна как сегодня работает?

– До двух, – произнесли в телефонную трубку. – Но у нее всё занято. Записать вас на другой день?

– Я подумаю, – отказался он и пошел гладить брюки.

Она была в платье. И на каблуках.

Сергей сидел и любовался. И увидел, что она остановилась у маленькой машины, открыла дверцу. Выскочил, схватив букет и побежал.

Она увидела его, когда пристегнула ремень и готовилась тронуться с места. Остановилась, открыла окно.

– Вообще-то я ждал вас вчера, – сказал он. – Кто же мог подумать, что вы работаете только до обеда. – Обошел машину и сел в соседнее кресло.

Она нюхала цветы и ничего не говорила.

– Поехали обедать, – предложил он. – Тут рядом делают чудесную пиццу. Прямо, а вот на том светофоре направо.

Она посмотрела на него и сказала весело:

– Пристегнитесь.

Он смотрел на ее ноги. И на руки, лежавшие на руле. Кольца на правом безымянном пальце не было.

– А потом он ушел в армию, – сказала она. – И перестал писать.

Они сидели у нее на кухне. Пили холодное шампанское. Сергей периодически вспоминал о машине, которую забыл закрыть, и удивлялся, что его это совершенно не волнует.

– Потом вернулся. Женился на другой. Я уехала в Москву, повышать квалификацию. Приехал одноклассник, сказал, что не может без меня жить. Поженились. Купили квартиру. Родился сын.

Квартира была большая, четырехкомнатная. Мужем в ней не пахло. В ванной на полочках была только женская косметика. Но зубных щеток в стаканчике было две.

– Потом оказалось, что у мужа в роду часто были люди с умственными отклонениями. С задержкой развития. Он знал и не сказал.

Она допила шампанское. Подвинула к нему бокал.

– Налей еще.

Было совсем темно за окном, второй час ночи.

Он налил ей, налил себе.

– Нарезать сыр? – спросила она.

Сергей кивнул. Посмотрел, как она встала у холодильника, и пошел к ней.

Она повернулась и уткнулась в его грудь. Замерла. Он обнял, прижал – так, что почувствовать всё ее тело. Грудь, живот, ноги.

– Я никогда не целовалась с сыром в руке, – сказала она.

Он взял ее на руки и понес в спальню, задержавшись на секунду у стола, чтобы она могла положить сыр.

Сын был странный. Постоянно улыбался. И был совсем не похож на нее. Родители жили в соседнем доме. Перебрались, чтобы быть с ней рядом, когда она развелась. Он часто ночевал у них. А на выходные его забирал бывший муж. Когда они встретились первый раз – Сергей и бывший, оба вели себя предельно вежливо, невыносимо вежливо. И это почему-то постоянно вспоминалось, когда он видел ее ребенка.

Была зима. В квартире было прохладно, по утрам не хотелось вылезать из-под одеяла. Она отвозила ребенка в спецшколу и если потом сразу ехала на работу, он около часа был дома один. Чувствовал себя некомфортно и всё никак не мог объяснить себе – почему.

Она ничего не просила. Но ощущалось, как ей хочется еще одного ребенка. Нормального здорового ребенка.

– Мне уже сорок три, – сказала она как-то. – Я иногда схожу с ума, когда думаю, что год-другой – и всё, будет поздно.

Сергей сидел и думал: сказать ей или нет. И всё никак не мог.

Однажды ночью, когда она лежала на нем, а он водил пальцами по ее пояснице, отдышавшись, она сказала:

– Я после каждого раза надеюсь, что смогу забеременеть. И каждый месяц такое разочарование испытываю. Я тебе не подхожу. Тебе нужна другая, молодая, которая сможет тебе родить.

Он вздохнул раз, другой. Понял, что она плачет, и решился.

– Дело не в тебе, – сказал он. – А во мне. Не фертилен.

Она замерла, перестав плакать. Поднялась на локтях – так, что он почувствовал, как его коснулась ее грудь. Уткнулась лбом в его живот и заплакала снова.

Так и лежали до утра – без слов и без сна.

В ней что-то изменилось. Появилась раздражительность. Или нет, не раздражительность, а отстраненность. Внешне всё было вроде бы по-прежнему, но чувствовалось, что это уже не так, иначе.

Сын стал чаще бывать дома. Однажды ночью он открыл глаза и увидел, что мальчик стоит и смотрит на них, прислонившись к косяку. Поймал его взгляд, ухмыльнулся и ушел.

«Наверное, пора», – сказал он себе. Повторил еще и еще. И удивился, что это не вызвало никакой дрожи внутри.

Она увезла сына в школу. Он делал вид, что спит, пока не услышал, как хлопнула дверь. Встал, пошел в ванную. Потом на кухню. Чая в чайнике не было. Первый раз за всё время, что они были вместе.

Сергей заварил себе растворимый кофе. Пошел в комнату, открыл секретер и сел за стол вместе с ее фотоальбомом. Он знал, что фотографии лежат там, но никогда их не смотрел.