Книга По ту сторону от тебя , страница 15 – Алекс Джиллиан

– Извини, Маш… – произношу я, делая шаг вперед. Она отрицательно качает головой, предупреждающе выставляя руку.

– Ты унизил меня. Перед всеми. Теперь половина универа считает меня дурой. Тебя это позабавило? – ее голос срывается от гнева, грудь вздымается под тонкой тканью блузки. Мне кажется, я вижу очертания ее сосков. Пялюсь, как последний извращенец, и не могу ничего с собой поделать.

– Нет. Не позабавило. Я не мог читать лекцию, пока ты была в зале, – искренне ответил я, снова делая шаг вперед.

– Пошел ты, – яростно бросает она, обхватывая себя руками. – Пошел ты, Дмитрий Евгеньевич.

– Тебе нужно следить за языком, девочка, если не хочешь нарваться на неприятности, – холодно отвечаю я. Никто и никогда еще так со мной не говорил. – Я тебе не пацан с соседней улицы. Усекла? – я уже не на шутку завелся, но ей хоть бы хны. Она упирается спиной в парту, когда я настигаю ее. Отступать некуда. Маша не демонстрирует ни капли испуга.

– Отвали от меня, урод! – рычит она, когда я беру ее за талию и сажаю на парту. – Мне насрать, кто ты такой! Мне, вообще, до лампочки на тебя! Тоже мне птица важная. – Красавина смеется мне в лицо, совсем потеряв инстинкт самосохранения. Я делаю единственное, что может ее заткнуть. Целую этот глупый рот, который болтает всякую чушь. По заднице бы всыпать, но это успеется. Не видала отцовского ремня, так я ей охотно организую. Она шипит и рычит, и пытается меня укусить до тех пор, пока моя рука не забирается в ее трусики. Чтобы не говорил ее язык, тело рассказывает правду. Слова бессмысленны, и мы оба замолкаем, опьяненные желанием и близостью наших тел. Она сдается моим губам, выгибаясь и шире раздвигая ноги.

– «Отвали» и «урод» значит? – хрипло спрашиваю я, лаская ее сквозь ткань трусиков. Расстегиваю блузку, жадно сминая ладонями грудь.

– Что это? – спрашиваю я, показывая на тонкий белый шрам на правой груди. В прошлый раз я не заметил его.

– Не твое дело, – снова огрызается она.

Ну что за характер?

– А я думаю, что мое, – улыбаюсь я, как пьяный, лаская соски большими пальцами рук. – Все мое.

– Ща, размечтался, – фыркает Красавина. Я тяжело вздыхаю, резко задирая ее юбку до талии, и опускаясь на колени разрываю на ней колготки, отодвигая в сторону полоску стрингов и прижимаюсь губами к ее мокрой промежности, лаская языком пульсирующий бугорок.

– Ты ненормальный, псих. Ты совсем… ааах, черт бы тебя побрал.

Ввожу в нее пальцы, слушая ее жалобные стоны, и чувствуя насколько она уже готова к взрослым играм. Тянусь к брюкам, расстегивая ширинку. Поднимаясь, резко тяну ее за бедра на себя, вбиваясь до упора.

– Пошел я, значит? – сквозь сжатые от напряжения зубы спрашиваю я, зажимая ладонью Маше рот и трахая ее в бешеном ритме. Ее ногти царапают мои предплечья через рубашку. Парта ходит ходуном… Но нам плевать. Она кричит мне в руку, выгибаясь и кончая первой. Господи, это край. Ее мышцы сжимают меня почти до боли, содрогаясь в бесконечном оргазме. И когда я дохожу до грани, то абсолютно ни о чем не думая, кроме собственного удовольствия, кончаю прямо в нее.

– Смотрю, тебя заводит секс в общественных местах, мистер прилежный адвокат, – произносит Маша, снова научившись дышать и приподнимаясь.

– Меня ты заводишь. Неважно где. Не могу удержаться, – нежно произношу я, целуя ее в губы. – Мне никогда и ни с кем так хорошо не было. Это правда.

Она недоверчиво смотрит на меня и молчит.

– Вообще-то, я наделся, что ты скажешь в ответ нечто подобное.

– Мне очень хорошо с тобой. Мы же о сексе говорим, да? – осторожно уточняет Маша. Я выхожу из нее, нехотя разрывая контакт наших тел.

– Черт… – ворчит она, сдвигая ноги. – Я вся в сперме. Ты не мог презерватив надеть? Что за безответственность, вообще?

Поднимая голову кверху, я смеюсь до колик в животе. Она неподражаема.

– Я тебя обожаю, девочка.

– Ты выгнал меня с лекции, опозорил, а потом еще и поимел прямо в аудитории, причем без защиты. Как-то странно ты проявляешь свои чувства, – ругается маленькая бестия. – Дай мне сумку.

– Учить уроки собралась? – не смог удержаться от иронии. Надеваю боксеры, следом брюки, игнорируя просьбу девушки.

– Там влажные салфетки и запасные колготки. Не так же я пойду … вся, блин… – бросает на меня еще один гневный взгляд.

– Держи, бунтарка, – подаю ее сумку с легкой улыбкой.

Мы оба приводим себя в порядок. Маша при этом все время ворчит, обвиняя меня в самых разных преступлениях против ее чести и морального облика. Я пропускаю мимо ушей ее упреки и попытки вывести меня на эмоции. Еще одного раунда парта не вынесет.

– Пошли поедим где-нибудь? – предлагаю я, когда мы выходим на улицу. Она скептически смотрит на меня из-под длинных ресниц. Снова чем-то не довольна.

– Ага, а потом ты меня напоишь и снова воспользуешься моей девичьей доверчивостью.

Мы стоим у моей машины. Из окон декана нас прекрасно видно, иначе бы я заткнул ее рот губами. Я тяжело выдыхаю и, протягивая руку, убираю ей за ухо длинный светлый локон.

– Я не считаю, что ты доверчивая, или, что тобой легко воспользоваться. Ты спишь со мной, потому что тебе это нравится. А злишься на меня, потому что я вижу тебя насквозь. Ты хочешь, я хочу, к чему эти детские истерики? Я уеду через неделю. Мы можем наслаждаться оставшимся временем, а можем, разругаться и разойтись прямо здесь и сейчас. Ты этого хочешь?

Маша отрицательно качает головой, но смотрит на меня так, словно я только что разбил ей сердце. Что я не так сказал?

– В ресторан? – спрашиваю я. – Хочешь в кафе, в клуб или ко мне и закажем еду на дом. Смотри сама. – пожимаю плечами, озвучив ей весь перечень.

– Я не могу, – она отводит взгляд. Я раздраженно беру ее за подбородок, поворачивая к себе.

– Мы же договорились, – устало произношу я.

– У меня занятия. Точнее не у меня. Я веду уроки по хореографии в балетной школе. Ты можешь поехать домой или со мной и подождать меня там, – она неуверенно теребит ремешок сумки. Не сдерживаясь, я наклоняюсь и целую ее в лоб, обнимая за плечи. Мне кажется, что сейчас ей это нужно.

– Хорошо. Поехали, – киваю с облегчением. Открываю для нее дверцу, помогая сесть.

В зеркальном классе для занятий хореографией, я занимаю место на узком диванчике вдоль стены вместе с родителями учениц. Не понимаю, как я оказался здесь, и периодами ощущение собственного идиотизма накрывает меня с головой. Но, как только переодевшаяся в спортивный купальник и лосины Маша Красавина начинает занятие, я прекращаю думать о чем-либо, кроме нее. Я не знаю почему ее не взяли в Московскую студию танцев, ведь она невероятно талантлива. Каждое движение, жест – совершенны, выверены. А когда она встает на носочки в своих белых пуантах, отклоняя в сторону руку или изгибаясь, так что мне становится страшно, но при этом маленькие ученицы легко вторят за ее движениями – я даже забываю, как дышать. Я околдован. И внезапно понимаю, кого она мне напоминает… Балерину, танцующую балерину из сказки про стойкого оловянного солдатика. Или это была другая сказка. Неважно. Я легко могу представить ее на сцене, и не в кожаных трусах с вульгарным макияжем, а такой… похожей на мечту, на сон. Лебедь. Она похожа…. У меня щемит сердце и сбивается дыхание. Не думал, что являюсь таким ярым фанатом балета. Только не в балете дело. В ней. Ее улыбке, которой Маша одаривает своих девочек в промежутках между упражнениями, раздавая советы, помогая удержать тот или иной элемент. Так нежно, мягко, ее глаза светятся от любви к детям, и я понимаю, что она станет отличной матерью, которая отдаст детям все свое сердце.