Книга На секретной службе Его Величества. История Сыскной полиции, страница 60 – Робер Очкур

Полиция принялась рьяно за дело. Десятки агентов были разбросаны по Петербургу, ведя наблюдение как за Александровским рынком, так и за прочими обычными местами сбыта краденого. Немало людей дежурило по трактирам, по греческим кухмистерским и польским столовым. Но воры с вещами как в воду канули. Единственно, что удалось установить этими наблюдениями, — это отрывочные слухи о том, что «греки хорошо заработали у Гордона». Проходили недели, но ни банки, ни ломбарды, несмотря на крупную награду, обещанную Гордоном за указания, не давали никаких сведений.

Чиновнику К. ^[131], о котором я упоминал уже в деле об убийстве Тиме, было поручено и дело Гордона. Промучившись тщетно с месяц, он расстроенный явился ко мне за советом.

— Попробуйте, — сказал я ему, — позондировать почву в Южной России. Раз ходят слухи, что тут орудовали греки, то попытайтесь поискать в Ростове-на-Дону, в Кишиневе, в Одессе — в этих излюбленных центрах преступного мира юга России.

К. так и сделал, и позднее, раскрыв эту кражу, он мне подробно рассказал о своих южных похождениях и преследованиях «преступных сынов прекрасной Эллады».

Начал он с Ростова. Обследовав местных ювелиров и ломбарды и не найдя ничего, он принялся за банки, которые давали ссуды под обеспечение драгоценностей. Но и эти поиски не увенчались успехом.

После Ростова К. принялся за Кишинев, но и тут счастье не улыбнулось ему. Наконец он перенес свою деятельность в Одессу. И тут, при осмотре залогов в городском ломбарде, К. наткнулся на ряд вещей, несомненно принадлежащих Гордону. Кем-то были заложены два кольца с бриллиантами, золотой портсигар и толстая золотая цепь. Эти вещи, заложенные под одну квитанцию, носили на себе отметку «3. Г.» и числились в представленной Гордоном описи, копией которой был, конечно, снабжен и К. При этом открытии администрация ломбарда, своевременно уведомленная, пришла в замешательство и принялась отговариваться случайным недосмотром. Во время этих препирательств К. заметил, что местный оценщик все как-то вертится вокруг него, словно хочет что-то сказать. К. состроил ему обнадеживающую, поощрительную улыбку, и, ободренный ею, оценщик уловил минуту и шепнул:

— Вы в какой гостинице стоите?

К. так же тихо назвал свою гостиницу.

— Ужо я к вам вечерком наведаюсь! — И с этими словами оценщик деловито принялся пощелкивать на счетах.

К. был сильно заинтригован и с нетерпением принялся ждать визита. Поздно вечером, в одиннадцатом часу, послышался робкий стук в дверь и в номер вошел оценщик. Держал он себя сначала неуверенно и даже робко, но К. быстро обворожил его своей простотой и приветливостью.

— Ну и жарища же! — сказал оценщик, усаживаясь в кресло. — Одиннадцатый час вечера, а душно, словно в полдень!

— И не говорите! — отвечал К. — Особенно мне, петербуржцу, не привыкшему к югу, — просто невмоготу!

— А вы постоянно изволите жить в Питере?

— Постоянно, я ведь служу там.

— При Сыскной полиции состоите?

— Да, я чиновник Сыскной полиции.

— Так, так! Хорошее, интересное дело.

— Да, ничего. Пожаловаться не могу.

— А много ли изволите получать жалованья?

— Какое там. Всего три тысячи в год. Впрочем, вы ведь человек посторонний, скрываться от вас не буду: кой-какие доходишки имею.

— Ну, известное дело! Без этого нельзя, — поощрительно сказал повеселевший оценщик.

— А по какому делу, позвольте вас спросить, вы ко мне пожаловали?

— У меня к вам дело немалое и серьезное. Да только, знаете ли, как-то всухую плохо беседовать. Позвольте вас попотчевать ужином и винцом, за стаканом ловчее нам будет разговаривать.

— Что же? Я и в самом деле проголодался, давайте поедим и выпьем! Только угощенья мне не надо: закажем, что каждый хо чет, и заплатим всякий за себя.

— Да что там говорить, велик расход, подумаешь! Впрочем, как хотите.

После нескольких рюмок водки оценщик заговорил:

— Сегодня мне в ломбарде неловко было с вами говорить, уж больно много было народу, тут и члены правления, и директора. А все же по вашему делу я мог бы помочь. Конечно, ломбард случайно промигал и принял ворованные вещи. Ведь в каждом деле бывают ошибки. Но ежели бы он и известил полицию, то какая бы от этого выгода была вам и мне? А награда обещана большая! Так и в бумаге сказано.

— Да, двадцать тысяч рублей! — сказал со вздохом К.

— Вот видите, какие деньжищи! — И оценщик залпом выпил стакан мадеры. — Стало быть, ежели мы с вами откроем вора, то и награда будет не ломбарду, а нам. Я вам все это прямо говорю, так как худого здесь ничего нет; я в этом деле не причастен, конечно, но раз помогу вам в вашей работе, стало быть, половина награды по совести мне?

— Все это так, конечно. Но заклад-то на предъявителя, как при таких условиях найти вора? — сказал К.

— А это уж мое дело, не беспокойтесь. Обещайте поделиться честно, и я вам говорю — найдем!

— Ну что же? Если действительно поможете — то половина ваша.

— Так по рукам? — спросил повеселевший оценщик.

— По рукам! — отвечал К.

Допив бутылку и начав другую, оценщик приблизил свое кресло и таинственно заговорил:

— Я знаю человека, заложившего у нас вещи! — И, просмаковав произведенное этими словами впечатление, продолжал: — Есть тут в Одессе некая Любка Звезда, ее чуть не весь город знает, «шьется» она все больше с «гречьем» (водится с греками). Так вот эта самая Любка недели две назад явилась в ломбард с каким-то хромым греком, последний и заложил вещи. Да уж что ж тут скрывать, раз вместе дело сделаем, — сказал охмелевший оценщик, — я тут же у этого грека приобрел по сходной цене пару колечек. Как обделаем дело, так одно будет ваше, а другое мое. Делиться — так делиться! Я человек справедливый и честный.

Они уселись на извозчика и помчались на Малый Фонтан. Оценщик указал дом и даже квартиру Любки. Видимо, он прекрасно был с нею знаком и, может быть, не раз даже обделывал с ее помощью темные делишки.

К. записал номер дома, а затем заявил:

— Ночь такая чудная. Не пройтись ли нам пешком?

— С удовольствием! — согласился оценщик. И они отпустили извозчика.

К. стал раздумывать: «Пожалуй, из этого мошенника ничего больше не выудишь. Он, несомненно, косвенный участник в этом деле, а потому осторожнее будет его немедленно арестовать». Придя к такому заключению, К., завидев невдалеке городового, схватил оценщика за шиворот и принялся кричать:

— Караул, грабят!

Подбежавший городовой дал свисток, из-под земли вырос другой, и К. с оценщиком повели в ближайший участок. Тут дело разъяснилось. Оценщик был арестован, а К. с двумя агентами ночью же произвел на его квартире обыск. Кроме двух колец, о которых говорил задержанный, ничего другого не нашли. Отправились с обыском к Любке, но и у нее ценностей обнаружено не было, но зато нашлось письмо, присланное ей из Севастополя неким греком Геропулосом, в котором последний писал: «Известите хромого, что в четверг, в два часа дня, я выезжаю в Смирну на пароходе „Амфитрида“».