Книга Рай для Темного, страница 17 – Лючия фон Беренготт

— Что говорит тебе твое чутье, Мэтью? — настойчиво повторила она.

Он поднял голову и послушно прислушался к своим внутренним голосам. Голоса молчали, соблюдая полное спокойствие.

— Что все в порядке, — сказал он.

— А если бы я пыталась тебя обмануть, или навредить тебе, оно бы…

— Било тревогу, — нехотя ответил он.

Это была чистая правда. Именно так, пять лет назад, заполняя заявку в этот, невероятно далекий от его родной Калифорнии, университет, Мэтью знал, что поступает правильно. Как и теперь, голоса тогда умиротворенно молчали — как молчали и потом, спустя три месяца, когда он отвечал на пригласительное письмо согласием.

Она взяла его за руку.

— Я спасла тебя, Мэтью, забрав сегодня в этот участок. И я не могла сделать это по-другому.

— По-другому — это не провалив самый главный проект в моей жизни? Действительно, зачем стараться? — горько спросил он.

Не обращая внимания на его сарказм, она продолжила.

— Некто очень Темный ведет на тебя охоту. Если он завладеет тобой, всех нас ждет большая беда. У него не должно было возникнуть подозрений, что тебе помогают. Хотя, наверное… — она помрачнела. — Наверное, теперь он уже знает…

Мэтью завороженно наблюдал, как из синих ее глаза стали радужными, затем серо-голубыми и, в конце концов, почти желтыми с изумрудными вкраплениями.

«Я готов», внезапно понял он.

— Расскажи мне.

Инга внимательно посмотрела на него и с чувством попросила.

— Обещай, что поверишь… Не мне, своему чутью.

— Я постараюсь, — Мэтью вздохнул.

Она кивнула и встала с его колен.

— Идем, лучше я покажу тебе, — сказала она.

Машинально, он попробовал ее удержать, но она твердо убрала его руки и опять уселась на стол.

— Это требует концентрации. Иди сюда.

Мэтью подошел. Даже усевшись на стол, Инга смотрела на него снизу вверх. Она взяла обе его руки и положила себе на голову.

— Закрой глаза, сфокусируйся и… очень осторожно, Мэтью… будто трогаешь бабочку… посмотри *в меня*.

На этот раз вместо отделения от собственного тела, Мэтью почувствовал обратную тягу — словно его всасывало внутрь самого себя. Он вдруг увидел свои недавние воспоминания, увидел себя, с позором повязанного охраной университета, увидел Ингу, с осторожным видом листающую журнал на столе у Анны Михайловны. А затем произошло невероятное.

Он понял, что рассматривает всю картину воспоминания целиком — в том числе и то, что никак не мог видеть, когда смертельно пьяный, был брошен лицом в пол, с заведенными за спину руками. Он увидел себя со стороны и понял, что может ходить между стоящими вокруг людьми, узнавать их лица, слышать, о чем они говорят. Воспоминание ожило, и он был в нем Богом.

Но вот, картина начала стала затмеваться чем-то иным, будто внутрь его воспоминаний втягивалась часть чего-то постороннего, чего-то, что было… Ингой? Мэтью вспомнил об осторожности и, боясь пошевелиться, дал этой новой сущности разлиться вокруг себя. Внезапно он оказался стоящим перед распахнутой входной дверью в собственной квартире. На площадке горел свет, однако в прихожей было почти темно.

Мэтью поднял глаза и понял, почему — резко очерченный, непроницаемо черный силуэт заслонял собой весь дверной проем. Мэтью ощутил себя повергнутым на пол перед этой зловещей тенью. Медленно шагнув к нему, черный протянул руку. Мэтью попытался ползти, но не мог даже пошевелиться. Было такое чувство, что еще чуть-чуть, и он не сможет дышать…

В тот момент, когда темный силуэт приблизился так, что почти коснулся его, воспоминание растворилось, и его снова выкинуло во внешний мир.

— Ничего себе… — только и смог выговорить он, приходя в себя. — Как ты это сделала…

— Это не я, милый… — выдохнула Инга, моргая и зачем-то отодвигаясь от него. Она была одновременно бледна и запыхалась, как после бега.

— Кто это был, и на что я ему сдался?

Вытащив из сумки маленькую фляжку из потускневшего серебра, Инга приложилась, поморщившись, отхлебнула и без лишних слов передала Мэтью.

— Первородный. Первый из сотворенных Богом людей. То есть не лично он, конечно, а возродившаяся в нем сущность того, самого первого в мире человека.

— Типа… Адама, что ли? — это даже звучало глупо. Он понюхал содержимое фляжки и решил, что глоток бренди никак не помешает.

Инга покачала головой.

— Нет, не Адама. Адам и Ева — прародители обычных людей, неспособных к познанию сокрытого. Мы называем их — людлинги.

— Людлинги… — автоматом он повторил незнакомое слово.

Инга кивнула.

— Ага.

— Но ведь… — атеист Мэтью не верил, что вообще обсуждает эту тему всерьез. — Адам и Ева вроде как съели запретный плод…

Инга коротко рассмеялась. Видно было, что она уже успокоилась, отдышалась и даже достала откуда-то маленькое зеркальце.

— Да, сколько они там съели… — осматривая свое все еще бледное лицо, она потрогала припухлость под глазами. — Вот, если б они собрали килограммчик, да сварили варенье, тогда может быть и эффект был бы покруче… А от одного яблока на двоих — разве что без трусов по лесу бегать перестанешь.

Пытаясь не представлять себе Ингу ни в трусах, ни без трусов, Мэтью почесал переносицу.

— То есть, ты хочешь сказать, что Бог создавал людей и до Адама?

— Конечно. И не только людей. Но знаешь… — она положила зеркальце обратно в сумку. — Я не очень-то сильна в теологии. Главное из того, что ты должен знать — это чем так опасны Первородные.

— Чем же?

— Они что-то вроде экспериментальной смеси из материальной и божественной субстанций. Первородные имеют власть над любой материей, могут овладевать сознанием людей. И не только людей. Это так просто не объяснишь — они много чего умеют. Разложить человека на молекулы, например. Все, что умеют обычные ведьмаки — для Первородных все равно, что магия первого уровня, самая простая. А ещё их невозможно наказать за грехи.

Мэтью поднял брови.

— Первородного, даже на пике его силы, можно убить, если сильно постараться, — пояснила Инга, — но нельзя заточить его душу в Ад. Врата Преисподней отторгают все божественное, и поэтому Первородные после смерти всегда перерождаются. Адский огонь их тоже не берет. Натравливать на них демонов — все равно что собачек на льва.

Мэтью открыл было рот, но Инга остановила его.

— Да, Мэтью — Бог есть. И Дьявол тоже есть. И демоны с ангелами, и Преисподняя, и еще много чего всякого.

Мэтью с минуту помолчал. Переварил, насколько было возможно, суть услышанного и, прочистив горло, продолжил.