Онлайн книга «Замуж за 30 дней»
Но это, дорогие мои, уже совсем другая история. Эпилог — Солнце, это был просто сон. Ты понимаешь меня? Ничего этого не будет, никуда ты не упадешь… — Хватит болтать, дай ей посидеть в тишине… Тишина. Убрав от лица бумажный мешок, я медленно открыла глаза и попробовала вдохнуть чистый воздух осеннего сада. Вроде, помогло. Знакомые лица перестали двоиться и расплываться, пульс в ушах успокоился, тошнота отлегла от горла. Просто сон. Они правы — и Кира, и мама с тетей… Платье у меня нормальной длинны, каблуки невысокие — а в церквях везде преобладают кафедральные потолки. Глупо думать, что тот кошмар, где я оступаюсь и падаю посреди широкого прохода между скамьями, на глазах у многочисленной публики и видеокамер, был вещим. А даже если и упаду. Ведь это суеверие — считать, что сие будет означать несчастливый брак. Я, помнится, как-то Новый Год проспала, и после неделю ходила, борясь с депрессией, уверенная в том, что год будет отстойным — а вот и нет, одним из самых прекрасных годков оказался в моей жизни. Если не считать последнего — в котором я встретила мужчину своей мечты. И выхожу за него замуж. Прям сегодня выхожу, минут эдак через пять. Как только приду в себя и меня перестанет тошнить и трясти от страха. — Ну, как? — осторожно спросила мама. Жестом я попросила ее сесть рядом с собой и положила голову ей на плечо. Маму я не видела уже полгода — даже когда улетали, она не смогла выбраться проводить меня. Потом долго улаживали вопросы с визой, преодолевали бюрократические проволочки — как с одной стороны, так и с другой стороны… И вот, вчера, четыре месяца после того, как я ступила на борт «Стивенсон 1», она, наконец, прилетела — моя, родная мама. Поведет меня под венец, а потом останется до рождения ребенка. А может и на дольше — если захочет, и позволят иммиграционные службы. Со свекровью они поладили чуть ни с первого слова — точнее жеста, потому как изъясняться мама могла только на двух языках — русском и старорусском. Рейчел тотчас же потащила маму на «шопинг». Ну, как «потащила»? Увезла на своем собственном самолете в славный город Нью-Йорк — прошвырнуться перед свадьбой по Пятой Авеню. Вернулась мама через три дня — настоящей светской львицей, ухоженной, разодетой и с запасом английского такого уровня, что хоть в переводчики подавайся. — Все будет хорошо, — твердо пообещала мама, целуя меня в макушку. — Веришь? Мама всегда умела сказать нужное — причем так, что в это действительно хотелось верить. И я поверила. * * * Неприятности пришли там, где их ждали меньше всего. Нет, до алтаря я дошла вполне успешно — настоящей королевой дошла — с гордо поднятой головой, ровно и четко ступая по красному ковру, невзирая на километровый шлейфо-хвост, тянущий меня обратно. И смотрели на меня хоть и пристально, с интересом, но все же довольно дружелюбно — явно не желал мне вслух «убираться, откуда приехала»… А потом случилось ужасное. В самом центре сцены, у роскошного, заставленного цветами алтаря, глядя в глаза любимому жениху, я вдруг напрочь забыла текст клятвы верности, которую вызубрила, казалось, до такой степени, что ночью меня разбуди — выдам все без единой запинки. Здесь, вероятно, требуется небольшое пояснение. Клятва верности — та самая, которую невеста с женихом, путаясь в словах и с ужасной дикцией, читают с мятого, выуженного из внутренних карманов листочков — всегда вызывала у меня гомерический смех. Ну как так? Как можно говорить слова любви, читая их с глупой бумажки? Уж я-то точно выучу все наизусть, отрепетирую до самого последнего взгляда и вздоха — чтобы потом, сколько бы мы не смотрели видео с нашей свадьбы, моя клятва вызывала что угодно, только не зависть. Ну, в крайнем случае, умиление. А ведь свекровь уговаривала меня — не дури, сделай, как все нормальные люди делают. Ну что тебе стоит держать бумажку в руках и подглядывать, если что. Разволнуешься ещё, язык неродной… Вот и стой теперь, выпучив глаза, чувствуя, как медленно леденеют ноги, пытаясь вспомнить хоть словечко. — Вы должны сейчас прочитать вашу клятву… — деликатным шепотом подсказал мне пастор. А то я не знаю… Черт, как же там начиналось — хоть бы первые слова вспомнить, а дальше, как по накатанной пойдет… Дыхание внезапно сбилось, к горлу снова подкатил тяжелый ком — даже если бы вспомнила слова, уже и не выговорить… В зале зашушукались, Пол вздернул на меня бровь. Он не хмурился, не выглядел сердитым. Скорее насмешливым — было заметно, что мои потуги его забавляют. — Хочешь я прочитаю первым? — милостиво и тоже шепотом предложил он, поднимая руку и просовывая ее за пазуху токсидо — без сомнения, достать свою собственную «позорную» бумажку с клятвой. Хотя, кто из нас более позорный, еще разобраться надо… «Это наша мама села в лужу!» — уже слышала я его снисходительное пояснение подросшим наследникам во время просмотра семейного видео. — «Но мы ее все равно любим, правда?» Без сомнения, я уже была красная, как вареный рак, но упрямо помотала головой, решив что буду импровизировать. Открыла было рот, чтобы бы произнести явную банальщину навроде «Я люблю тебя и буду верна тебе до гроба»… И тут это случилось. Отчетливый и довольно чувствительный пинок изнутри моего раздутого близнецами живота. — Ой, мамочки! — вскрикнула я, хватаясь за пострадавшее место руками. — Что случилось? — заволновался Пол, а вместе с ним стоящие рядом Кира и друг жениха. Не отрывая рук, я медленно выдохнула. — Меня пнули… В первый раз… — Да ты что? Дай потрогать, может еще раз пнет… — забыв про свадьбу, Пол шагнул ко мне, накрыв пятерней сразу полживота. — Господа, может мы уже закончим?.. — неуверенно начал пастор. — Давай без клятв, — махнул на него рукой Пол. — Невесте отдохнуть надо… — И посидеть с задранными ногами… — в полголоса дополнила его я, давя в себе смех. Я успела рассказать ему эту байку — про ноги… — Именно с задранными, — пробормотал он себе под нос, наскоро поцеловал меня, отошел на свое место и кивнул пастору. — Давай жени уже — не видишь, наследники расшалились. — Ой, еще раз! — снова пискнула я, схватившись уже за другое место. Это было странное ощущение — приятное и неприятное одновременно. Причем на этот раз, казалось, толкнулись обеими крошечными ногами… или руками… или… Пастор нетерпеливо заныл. — Господа, ну что же это… Мы так никогда не закончим. |