Онлайн книга «Рубин царя змей»
— Я не убивала отца, — вдруг проговорила Райела, перестав кричать. С ее лба градом катился пот, а глаза странно заблестели. Их ядовито-оранжевый цвет вдруг перестал быть таким агрессивным и злым. Райела глубоко вздохнула. Видимо, наступил очередной перерыв между схватками, ненадолго давая ей возможность рассказать: — Я говорила Дарьешу не делать этого… говорила. Но он не послушал… Иллиана молчала, ошеломленно глядя на царевну, из глаз которой неожиданно полились крупные слезы, смешиваясь с потом со лба. А потом она снова закричала. — Торриен, пожалуйста, — быстро проговорила Иллиана, чувствуя, что впервые, кажется, действительно жалеет Райелу, несмотря на то, что она натворила. На ее руках хотя бы не было крови. — Пожалуйста… Золотой змей сжал челюсти и несколько секунд смотрел на сестру злыми, чуть прищуренными глазами. — Она не убийца, — добавила Иллиана, сжав запястье Торриена. — А ее ребенок, твой племянник, и вовсе не виноват… В этот момент лицо царевича как будто смягчилось. Он вновь положил руку на живот царевны и сделал знак медикам, чтобы продолжали. Как только рубиновый огонь вновь коснулся кожи, судорога боли у Райелы словно прошла. Она перестала кричать, только тяжело дышала. Иллиана глубоко вздохнула синхронно с царевной и вдруг ощутила что-то странное. Какое-то необычное, едва уловимое чувство, что нарастало с самого начала этих ужасных родов. Как будто ее кто-то звал. Тихо, почти не слышно. В этот момент чешуйки на хвосте царевны начали расходиться в стороны. — Время пришло, сейчас начнется, — проговорил один из лекарей, сдвинув брови, и протянул к царевне руки в перчатках. — Думаю, вам лучше отвернуться, хешмирай, — добавил он для Торриена, уже обращаясь к нему, как к царю, несмотря на то, что официально церемония не закончилась. Торриен отвернулся, но продолжал держать ладонь на животе сестры. — Вам тоже не стоит смотреть, сайяхасси, — сказал медик уже для Иллианы, но та с каждой секундой все сильнее чувствовала, что должна быть здесь. — Нет, я останусь, — ответила она немного дрожащим голосом. Мирай с перчатками на руках сосредоточенно кивнул. Еще один медик слева от Райелы держал ее за руку, считая пульс. Другой, что был справа, положил ей руку на лоб и закрыл глаза, словно медитируя. — Пора, — скомандовал первый. Райела сжала зубы и зарычала, начав тужиться. Иллиана бросила короткий взгляд на хвост царевны, заметив, что все чешуйки уже раздвинулись в стороны. Она резко отвернулась, глядя только на лицо мирайи. Время текло ошеломительно медленно и слишком быстро одновременно. Но, когда раздался плач младенца, сменяя собой крик матери, разом будто стало легче. Медик в перчатках принял малыша, у которого вопреки всему был не хвост, а обыкновенные человеческие ножки. Лишь когда ребенка обтерли и завернули в пушистое полотенце, ножки неожиданно превратились в переливчатый синевато-зеленый хвост. — Это девочка, — сказал медик и улыбнулся. Все мираи теперь улыбались, глядя на чудо новой жизни. И казалось бы, самое страшное уже позади. Но на самом деле это было не так. Лекарь, что держал запястье Райелы, хмуро проговорил: — Пульс стремительно падает. А второй, что касался лба замершей с закрытыми глазами царевны, вторил ему: — Жизненные токи падают. Сердце вот-вот остановится. У Иллианы перехватило дыхание. К горлу подкатило болезненное чувство, в глазах стало мокро, словно она вот-вот разрыдается. Из-за Райелы, нагини, которая всегда ненавидела ее. Но заслужила ли царевна смерти за это? Двое мираев споро достали из своих сумок лекарство, набрали его в шприц и быстро ввели Райеле. Секунда, другая… Каждый присутствующий затаил дыхание, словно это могло помочь. — Пульс продолжает падать, — сказал мирай, что держал запястье. — Не помогло. Торриен глубоко вздохнул и закрыл глаза, словно все было кончено. Саримарх зашептал что-то, и в сбивчивых словах Иллана угадала имя мирайской богини. Девушка не могла поверить, что это и правда конец. Это казалось настолько ужасным, что хотелось проснуться. Хотелось, чтобы все оказалось дурным сном. Звук, шепот, чей-то тихий зов усилился… Малыш плакал чуть в стороне, на руках одного из лекарей, и Иллиана вдруг поняла, что, кажется, слышит именно его. Но как? Ведь он ничего не говорил. Только плакал, как и все дети. — Дайте мне ребенка, пожалуйста, — выдохнула она, и все присутствующие удивленно взглянули на нее. Но после короткого взмаха головы Торриена они не решились перечить. Первый медик передал девушке тепло укутанного младенца. Иллиана осторожно приняла драгоценный сверток, вглядываясь в маленькое сморщенное личико. Шепот, дыхание, плач. Вертикальные змеиные зрачки… У нее закружилась голова. Казалось, будто ребенок что-то отчаянно требует. Она даже поспорила бы, что он пытается протянуть ручки к матери. Но младенцы не умеют координировать свои действия. Все его движения были хаотичны, беспорядочны. А потом, будто видя, что ничего не получается, малыш закрыл глаза, широко открыл рот и закричал еще громче. Тоскливо и расстроенно. Блеснули крохотные змеиные клыки. В этот момент Иллиану словно осенило. Она быстро приблизилась к Райеле, чье лицо сейчас было до ужаса бледно, и проговорила: — Поднесите к ней ребенка… Быстрее. — Это ни к чему, — покачал головой один из медиков. — Младенец может укусить мать в поисках молока. — Пусть укусит! — воскликнула Иллиана, глядя, как преобразилось лицо малыша, когда он увидел мать. — Яд младенца и так в данный момент убивает царевну, — медленно, но твердо ответил мирай в перчатках. — Чего вы хотите добиться? Чтобы она умерла еще быстрее? — Торриен! — отчаянно воскликнула Иллиана, повернувшись к Золотому змею. Не было времени объяснять. Не было сил и возможности сказать все быстро. У нее самой мысли в голове едва сложились. Торриен глубоко вздохнул, поджав губы, не сводя с нее напряженно-горящих глаз. И махнул рукой. — Она все равно умирает, — проговорил он бесцветным голосом. — Пусть… последний раз… Иллиану тотчас же пропустили. Царевна уже почти не дышала. Девушка так боялась не успеть, что руки начали трястись, когда она размотала малыша из пеленки и приложила к груди матери. Так, чтобы он гарантированно укусил ее. И он, конечно же, сделал это. Вот только едва это произошло, как случилось невероятное. |