Онлайн книга «Помнишь ли ты, Анаис?»
Жо, судя по всему, другого мнения. Она слушает пожарного серьезно, одной рукой пощипывает нижнюю губу, другая уже лежит на колене доблестного спасателя. Да и он, похоже, распинается ради нее одной. Подружка-зорей стала невидимкой. Тихое ах, тихое ох. Ладно, думает Жюстина, все всё поняли, Жо. Остынь. Маню тоже понял. Вы друг друга выбрали, вам обоим этого хочется, и вы не откажете себе в удовольствии. Ты будешь зажигать звезды, а я подержу свечку – несколько секунд, пока ее не задует пассат. Обижаться на подругу Жюстина не может. Тем более ревновать, хотя парни всегда смотрят на Жо и уходят с Жо. Ничего, что Жюстина проведет новогоднюю ночь одна в их палатке, что Жоана бросает ее ради своего пожарного. Жюстина знает историю Жоаны. Она единственная посвящена в тайну. Только ей юная креолка решилась все рассказать. После бегства с родного острова. Жоане потребовались годы, чтобы снова улыбнуться и довериться мужчине. Так что нет, Жюстина не ревнует, хоть миляга пожарный ей тоже понравился. – Искупаемся? – предлагает Маню. – Не знаю… – не решается Жоана. Она смотрит на Жюстину. Ждет совета. – Лично я пошел, – объявляет Маню. И шагает к океану. – Иди, – шепчет Жюстина. – Иди к нему. Я тебя подожду. Жоана освобожденно вздыхает, как будто и впрямь ждала разрешения подруги. Она встает, бормочет спасибо, сжимает руку Жю, целует ее в щеку. На пляже Маню срывает футболку, джинсы, и – опля! – красавчик предстает в узеньких плавках. Ты не можешь ревновать к Жоане, твердит себе Жюстина, а лунный свет играет на мускулах кафра, его широкой груди и крепких ногах. Ты не можешь к ней ревновать после того, что она пережила. Жоана скидывает парео и остается в купальнике. Само совершенство. На такую всю ночь простоит и у «заснувшего» [47]. Она бежит по пляжу к Маню, а в нескольких метрах от них взмывает ракета фейерверка, осветив черную кожу пожарного. Искры на секунду рассыпаются над лагуной, и снова воцаряется тьма. Этого мгновения света Жюстине хватает, чтобы заметить – подруга вдруг замерла. Задрожала. Она сейчас упадет! Да нет, уроженку Реюньона не может испугать фейерверк. В следующее мгновение она теряет из виду подругу с кавалером. И больше не пытается найти их глазами во вспыхивающей темноте. Восемь часов сорок пять минут после полуночи
– Расскажите мне, Жюстина, – просит Айя. – Что произошло? – Капитан жандармерии протягивает девушке носовой платок. Та разрыдалась, как только вышла из палаты Жоаны. Они немного прошлись и отыскали тихий закуток в конце коридора. По стенам развешены гирлянды. Рядом с ними мигает огоньками искусственная елочка. Медсестры движутся медленно, толкая перед собой кресла с дремлющими больными, кажется, что вся больница – и персонал, и пациенты – весело отпраздновала Новый год. – Что будет с Жоаной? – всхлипывает Жюстина. – Она выкарабкается. Физически с ней все в порядке. Они садятся на парные стулья. – Что произошло? – повторяет Айя. Капитан аккуратно кладет пачку носовых платков на низкий столик перед ними. Она знает, что должна сдерживать нетерпение. Не делать резких движений, расспрашивать Жюстину осторожно. Что ей нельзя думать о времени, о своем обещании поздравить родителей Тома, особенно его мать, настоящий вулкан, способный выдать извержение, если кто-то не соблюдает традиций. Сегодня утром, когда зазвонил телефон и она, одевшись за минуту, схватила ключи от служебной машины, Том ни словом не упрекнул ее, только задержал на секунду в дверях, быстро поцеловал – держись! – и шепнул: «Возвращайся скорее». – Я не знаю, – отвечает Жюстина. – Мадемуазель Патри, а давайте начнем прямо с начала вечера. Жюстина рассказывает. Палатка, сигнальные ленты вокруг. Компания парней. Ром и замал. Они уходят, Маню идет за ними. Маню уходит к лагуне, Жоана идет следом. Оба скрываются в темноте. – А потом? Когда Жоана вернулась? Жюстина шмыгает носом. Берет новый платок. Вытирает глаза и рассматривает пятна туши на смятой бумаге. – После полуночи, – отвечает она наконец. – Сразу после полуночи. Я увидела, как она выходит из воды. – Одна? – Да, одна. Айя все запоминает, ничего не записывает, чтобы не спугнуть девушку. Значит, Жоана идет купаться с Маню Нативелем, возвращается четверть часа спустя одна – ее спутник уже лежит на дне лагуны зарезанный, – после чего впадает в травматическую кому. – Когда Жоана вышла из лагуны, – спрашивает капитан, – она выглядела… взволнованной? Жюстина отвечает на удивление быстро: – Нет! Нет, не в тот момент. Совсем наоборот. Я не ожидала, что Жо вернется так быстро, но она выглядела умиротворенной. Не такой, как обычно. Она вообще-то дерганая. Но когда вышла из воды, я подумала, что никогда не видела у нее такого безмятежного лица. Обе умолкают. Они думают о Жоане, лежащей в коме в палате 217. Чем объяснить резкий переход от состояния внутреннего покоя к глубочайшему шоку? – Что же было потом? – продолжает Айя. – Что произошло? Жюстина шмыгает носом, сморкается, опять вытирает потеки туши бумажным платком. – Я не знаю. Все случилось очень быстро. Парни на пляже искали Маню, хотели поздравить его с Новым годом. Они увидели Жоану, она как раз выходила из воды с широкой, безмятежной улыбкой и помахала мне рукой – а потом вдруг упала на песок, соскользнула бесшумно, как Маленький Принц, когда его укусила змея. Будто громом пораженная – в разгар праздника, среди незнакомых людей, которые обнимались и целовались, под китайскими фонариками и фейерверками. Можно было подумать, что снайпер дождался грохота петард и подстрелил Жоану, вот выстрела никто и не услышал. Айя берет руки Жюстины в свои. – Ваша подруга не подвергалась насилию. В нее никто не стрелял. Ее никто не бил. Она пережила психологический шок. Чистая психотравматика. – Айя крепче сжимает пальцы девушки. – Вы ее подруга. В прошлом Жоаны были… как бы поточнее сформулировать… события, которые могли бы объяснить этот шок? Тяжелые расставания? Душевные надломы? Жюстина с тоской смотрит на бумажные платки. Хорошо бы сейчас высморкаться, скатать все в один большой комок и мять его, мять… Ну и пусть, что похоже на нервный тик, зато становится легче… Но капитан не отпускает ее рук. – Жоана сбежала с острова. Уехала в метрополию. Шесть лет назад. |