Книга Моя леди Джейн, страница 35 – Броди Эштон, Джоди Мидоуз, Синтия Хэнд

Чуть позже полудня навестить его пришли сестры – одни, без Дадли и матушки Пенн и даже без кого-либо из слуг.

Он просто не мог поверить такой удаче. Во всей этой суматохе он как-то даже забыл о сестрах, и вот они перед ним, Мария и Бесс, у каждой в руке коробка с какими-то подарками. Обе отводят глаза, будто не в силах вынести его угасающего вида.

Наконец-то пришла помощь, подумал король.

Ведь у сестер, особенно у Марии, есть связи. Ее дядя – император Священной Римской империи, которого Эдуард, правда, всегда держал почти за врага, но в отчаянные времена надлежит прибегать к отчаянным мерам. Мария может собрать для него целую армию – ну, или хотя бы отряд. Она способна изгнать лорда Дадли, если уж на то пошло.

А Бесс невероятно умна. Если ему не изменяет память, она изучала труды по медицине и лекарственным травам. Возможно, ей удастся найти какое-нибудь верное противоядие.

– Я очень рад вас видеть, – со слабой улыбкой выдохнул он.

– О, Эдди, малыш, нам так жаль, что тебя постиг весь этот ужас. – Мария положила свою коробку на маленький столик в углу спальни и присела на край кровати, Пэтти с трудом выбралась из-под ее пышных юбок.

Мария не обратила на собаку никакого внимания. Она судорожно схватила Эдуарда за руки и с искренне опечаленным видом склонилась к нему.

– Хочу, чтобы ты знал: я сумею как следует позаботиться об Англии, – произнесла она слишком громким, раскатистым голосом, словно обращаясь к целой толпе. – Я верну нашей стране утраченную славу. Выкорчую кощунственные реформаторские идеи, которые распространил наш отец, чтобы оправдать собственный греховный образ жизни. Мы вырвем с корнем эзианскую заразу и начнем с этой ужасной Стаи, о которой столько говорят. Все они сгорят на кострах. Очистимся от отцовской скверны. Клянусь!

Что ж, по крайней мере, в этом Дадли не ошибался: Мария ненавидит эзиан, подумал король. Но сейчас его терзали более срочные заботы.

Он взглянул на Бесс, которая, в свою очередь, пристально его изучала. Затем снова на Марию.

– Послушайте, вы обе. – Он набрал воздуху в легкие. – Я не страдаю никаким грудным недугом. Все это время меня пытался отравить лорд Дадли.

Мария отстранилась от него.

– Эдди, – произнесла она успокаивающим голосом. – Никто не пытается причинить тебе вреда. И герцог в последнюю очередь.

Он отчаянным усилием попытался сесть в кровати.

– Нет! Пытается! Вы должны немедленно его арестовать!

Мария нахмурила брови.

– Эдди, дорогой мой мальчик. Лорд Дадли много лет служил тебе верой и правдой, ты доверял ему.

– Он хочет захватить власть в стране, – настаивал Эдуард. – И для этого ему нужно убрать меня.

На несколько минут воцарилось тяжкое молчание.

– Откуда ты знаешь, что лорд Дадли пытается отравить тебя, Эдуард? – мягко поинтересовалась наконец Бесс.

– От собаки, – выбившись из сил, прошелестел король, утомленный собственной горячностью. – Моя собака учуяла в ежевике яд.

Обе принцессы повернулись к Пэтти, сидевшей по другую сторону комнаты. Та неуверенно поднялась на ноги.

Мария брезгливо поморщила нос.

– Эдди, прошу тебя. Сейчас не время для шуток.

– Я вовсе не шучу, – запротестовал он. – Никогда в жизни я еще не был так серьезен. Спросите у собаки. Правда, Пэтти?

И король взглянул на борзую с мольбой.

Та вопросительно повернула к нему голову.

– Давай же, Пэтти. Все в порядке. Покажи им, – настаивал он.

Все одновременно уставились на собаку.

– Ты полагаешь, она умеет разговаривать? – медленно проговорила Бесс.

– Да. Она… – Он хотел было сказать эзианка, но в последний момент проглотил это слово. Ведь Мария только что так страстно распространялась о своем намерении очистить Англию от эзиан.

Пэтти заскулила и улеглась на пол. В ее карих глазах застыла тревога.

Мария покачала головой.

– Эдуард, – сказала она еще более торжественно, чем обычно, – ты не в себе.

Она встала и подошла к столу, на который ранее положила свою коробку, развязала ленточку и открыла ее.

– Лорд Дадли относится к тебе как к родному сыну. Он страшно подавлен тем, что с тобой происходит.

Король, окончательно сбитый с толку, откинулся на подушки. Больше он не мог придумать ничего, что могло бы убедить их.

– Герцог сказал, что ты ничего не ешь, – произнесла Мария таким тоном, как будто о только что случившейся вспышке все уже забыли. – Я тут кое-что тебе принесла.

И она достала из коробки… ежевичный пудинг.

– Твой любимый, – жизнерадостно добавила она.

Сладкий запах ягод заполнил ноздри Эдуарда. У него даже свело живот.

– Вы что, не слышали, что я говорил? – воскликнул он.

– Ну же, Эдди, не глупи. – Мария достала маленький серебряный ножик, фарфоровую тарелочку и отрезала брату здоровенный кусок. Затем опять присела рядом с ним на постель и поднесла к его губам вилку с ломтиком пирога.

– Съешь немного, Эдди, – попросила она. – Ради меня.

Их взгляды встретились. В ее глазах горела какая-то темная решимость, его глаза подернулись пеленой слез. В эту секунду ему все стало ясно.

Мария тоже участвует в этом грязном деле.

– Будь хорошим мальчиком, Эдди. – Она подтолкнула вилку к его губам.

– Не называй меня Эдди, – ответил он глухим голосом. Затем собрал все свои силы и протянул руку за вилкой. Взяв, он развернул ее в обратную сторону, стараясь не уронить смертоносный кусок. Его ладонь колебалась, дрожала, но он умудрился поднести зубцы столового прибора прямо к ее губам.

– Сначала ты, сестренка.

Сердце его сжималось от горечи страшного предательства. Ведь она – его сестра. Да, она – ужасная, сухая, скучная, не умеющая радоваться жизни, вероломная, кровожадная, лишенная вкуса старая дева, на двадцать лет старше Эдуарда, но сестра! Они одной плоти и крови.

Воцарилась тишина.

Мария пристально глядела на него. Бесс по-прежнему стояла в углу спальни, словно вмерзнув в пол, с непроницаемым выражением лица.

Старшая принцесса выдавила торопливую улыбку и, взяв вилку из рук короля, положила ее на тарелку.

– Боюсь, не могу, – произнесла она. – Берегу фигуру.

– От этого действительно стоит поберечься, – заметил Эдуард.

На секунду Мария закрыла глаза. Затем изобразила натянутую улыбку.

– Ах, Эдуард, вечно ты шутишь. – Она встала и отряхнула с юбки воображаемые крошки. – По крайней мере, болезнь не отняла у тебя чувства юмора.