Книга Три цвета ночи, страница 38 – Екатерина Неволина

– Я приду за тобой, жди, – шепчет он и нежно целует меня в висок.

В тот момент, когда его ледяные губы касаются моей кожи, я громко и отчаянно кричу.

И просыпаюсь.

Крик еще звучит на моих губах. Я изо всей силы зажимаю рот рукой и отползаю в угол.

– Полина! Что случилось? – В комнату вбежала перепуганная мама.

– Н-ничего, – выдавливаю я из себя. – Сон. Страшный сон – и только.

Я пытаюсь говорить спокойно, чтобы она не услышала стук моих зубов, но мама все понимает и выходит из комнаты, чтобы возвратиться с полной кружкой воды.

Я принимаю из ее рук свою любимую кружку с принтом, изображающим оранжевый кленовый лист, и жадно пью холодную воду. Это никуда не годится. Наверное, весь дом проснулся и теперь слушает, как стучат о край кружки мои зубы.

Мама садится на край кровати, обнимает меня и, прижав к своему теплому боку, пытается успокоить, словно я и вправду маленькая девочка, напуганная привидевшимся кошмаром.

– Все хорошо, это только сон, – повторяет она мои слова, гладя меня по волосам.

Только сон. Один из тех, что так часто снятся мне в последнее время.

Допив воду, я отдаю кружку маме.

– Ну что, уже лучше? Тебя побаюкать? Спеть песенку?

Я невольно улыбаюсь:

– Нет, все нормально, иди спать.

Она уходит, а я, оставшись в темноте, сжимаюсь в клубок и плотно-плотно зажмуриваю глаза. Мне действительно очень страшно.

Я не знала, чего следует ожидать от Артура.

Если он так же равнодушно и спокойно пройдет мимо меня, как это уже случалось после разговора в кафе, я просто не выдержу. Нет, выдержу, назло ему выдержу, но уже больше никогда никому не поверю.

Утром я дольше, чем обычно, возилась перед зеркалом. На мне были обновки – то самое горчичного цвета платье и сверху – блестящий плащик. Только волосы никак не удавалось причесать нормально. Как ни пытаешься уложить их покрасивей, они обязательно растреплются, и выйдет еще хуже. Мама говорит, что это потому, что волосы у меня густые и тяжелые. Иногда я думаю, что даже слишком. Пару раз она пыталась сделать мне высокую прическу, напихав туда с килограмм шпилек, результат – через полчаса голова обязательно начинала болеть и приходилось срочно все распускать. В общем, и сегодня, перепробовав несколько вариантов, я решила пойти в школу как есть – с распущенными волосами. Зато линзы, конечно, надеть не забыла.

Пока я собиралась, папа выгулял Джима и давно с нетерпением ждал меня. Наконец я была готова, вернее, махнула рукой на свой внешний вид, погладила Джима, заглянула в уголок к Мерлину, уже окрепшему и нагло вылезающему из своего ящика. И мы поехали.

Я едва успела на школьный автобус.

– Привет, спящая царевна. Что же ты чуть не пропустила свою карету? Глядишь, в следующий раз она возьмет да и превратится в тыкву, – по привычке подмигнул мне водитель.

Но я слишком волновалась, думая о предстоящей встрече с Артуром, чтобы достойно ответить на его шутку, и только рассеянно поздоровалась.

– Ну вот, – обиделся Андрей, – наверняка наша Полина влюбилась. Ей встретился настоящий принц, и она теперь не обращает внимания на скромного, но преданного кучера, специально ради нее превращенного доброй феей из крысы в человека, – сообщил он девчонкам в салоне.

Те с готовностью захихикали, а я покраснела и молча прошла на место.

Кстати, не замечала раньше, но Андрей и вправду чем-то неуловимо похож на крысу. Наверное, в этом виноваты смешные топорщившиеся усики.

На своей остановке в автобус вошел Димка. Мы немного с ним поболтали. Если нашу беседу, конечно, можно было назвать болтовней. Я то начинала нести всякий вздор и смеялась невпопад, то столь же неожиданно замолкала. Фролов ни о чем меня не спрашивал, и мне подумалось, что он, как всегда, обо всем догадался.

Когда мы подъехали к школе, мое нетерпение достигло предела. Однако я не представляла, как вести себя дальше. Можно встать на крыльце и подождать Артура там, делая вид, что просто дышу свежим воздухом, а можно пройти в класс, открыть учебник и попытаться повторить заданное на дом… Пока я медлила, за воротами показался черный «Роллс-Ройс», и сердце мое затрепетало: я боялась, что Артур и сегодня не появится в школе. Просто возьмет и исчезнет из моей жизни, будто унесенный течением кленовый лист.

Ну ее, эту гордость! Лучше дождусь его здесь. Я услышала за спиной резкий хлопок двери и вдруг осознала, что все это время Димка стоял рядом со мной, ожидая, пока я перестану тормозить, а теперь ушел. Бедный Димка! Больше всего на свете мне не хотелось огорчать его… Нет, лгу. Нельзя врать себе: больше всего на свете мне хотелось, чтобы мы с Артуром были вместе.

– Привет. Я скучал по тебе. – Он посмотрел в мои глаза, и все посторонние мысли тут же испарились из моей головы.

Раньше я подумала бы, что это шутка, – ну разве можно скучать по человеку, расставшись с ним накануне вечером, но вдруг поняла, что и я скучала по нему так, будто мы не виделись уйму времени.

– Привет, я тоже скучала, – ответила я.

На нас уже глазели. Ну конечно, лакомая картинка для всех школьных сплетников и сплетниц.

– Пойдем в класс. – Я потянула его за рукав.

И руку мою словно обожгло. Как приятно вот так, ненароком, просто прикоснуться к нему!

Мы шли по коридору, не замечая утренней школьной суеты, словно были только вдвоем – он и я.

– У тебя все хорошо? – спросил Артур.

– Да, конечно, – я невольно поежилась, неожиданно вспомнив сегодняшний сон: рассказать или нет?..

– Будь осторожней, – прошептал он, на секунду сжав мою руку.

Мы вошли в класс и застыли на пороге под устремленными на нас внимательными взглядами. И тут я почувствовала, что меня будто ударили под дых: Димка пересел на задворки к Мишке, и место за моей партой пустовало.

Артур, как будто так и надо, не колеблясь подошел к опустевшему Димкиному месту и сел. Виолы в классе еще не было. Я без сил опустилась на стул рядом с ним.

– Вы только посмотрите, что творится! – послышался за спиной задыхающийся от злобы голос Натали. – Кажется, у нас образовалась новая сладкая парочка!

Виола вошла в класс, когда урок уже шел, и застыла на месте, уставившись на нас с Артуром. У нее было такое потерянное выражение лица, что мне стало ее жалко.

Собравшись, она все-таки села за свою парту, и к ней тут же шмыгнула Натали. Я спиной чувствовала, как они на нас смотрят.

Я раскрыла тетрадь на последней странице, написала: «Виола тебе никогда не простит» – и пододвинула тетрадь Артуру. Он посмотрел, пожал плечами и ответил: «Виола меня не интересует». Вот и суди о странностях девичьей психологии: я вдруг почувствовала за нее обиду. Да, она сделала мне много пакостей, но я прекрасно понимаю, как тяжело, когда человек, к которому ты привязался, вдруг предпочтет тебе другую. Тем более если эта другая – вовсе не красавица, а к тому же явный аутсайдер, изгой. Как такое вынести Виоле, привыкшей считать себя лучше всех и действительно являющейся самой красивой девочкой в школе?