Онлайн книга «Первая невеста чернокнижника»
— Ты говоришь вслух, — заметил он. — Черт! Макс выразительно вздохнул и, тесня меня, зашел в дом. Дверь закрылась, громыхнула запертым замком и запечаталась вспышкой. Со стороны выглядело так, будто Мельхом показал мне язык. Как малое дитя, честное слово. — Алина, отпусти вингрета и поставь клетку с курицей, — посоветовал он. — Нет, потому что это противоречит моему плану уйти из Мельхома и держаться от тебя как можно дальше. Так далеко, чтобы ты не смог найти меня даже колдовским радаром, — старательно разглядывая шнуровку на рубашке Макстена, объявила я и поспешно добавила: — Радар — это не проклятье, а штука для слежения. — Ладно. Я помогу. В тишине раздался щелчок пальцев. Чернокнижник кольнул вингрета магией. Тот взвыл и вырвался из моих рук, а Дунечку я выронила сама — по инерции. Стремглав, махая крыльями, Карлсон понесся вглубь замка. — Макстен Керн, — возмутилась я, — ты только что украл моего кота! Открой немедленно дверь, пока я тебя не прибила! Осознав, что именно ляпнула, я прикусила язык и вскинулась. — Я не позволю тебе уйти, — в его голосе звучала спокойная уверенность. — Думал, мы выяснили, что магический мир — место небезопасное. — Да-да, и все захотят превратить меня в блудницу, — холодно перебила я, — но, Макстен, в том проклятии… — Это предсказание. — Да неважно, оно выглядело как проклятье! В нем говорилось, что, когда оживет дерево, а Мельхом превратится из замка в лачугу, последний из рода Керн погибнет от руки любимой женщины. Дуб ожил. Замок похож на колониальный особняк. Колониальный особняк выглядит точно так же, как сейчас Мельхом, только без оранжереи… Я запнулась, осознавая, что от нервов у меня начинается неконтролируемое словоблудие. Перевела дыхание, мысленно досчитала до пяти (больше не хватило выдержки) и категорично спросила: — У тебя есть родственники, Макстен Керн? — Нет. — Другими словами, ты вообще последний из рода? — Неоспоримо. — И ко всему прочему ты влюбился… — слова застряли в горле. Дыхание сбилось, будто я бежала стометровку. Не удивлюсь, если еще и бок скрутит фантомной болью. — В тебя? — В его интонациях не было ни намека на насмешку. — В меня. Любовники и любимые — не всегда синонимы. Если бы Макс хмыкнул, съязвил, попытался уйти от ответа, стараясь сгладить неловкость прямого, как шпала, вопроса, ситуация стала бы чуточку проще. Наверное, я бы даже не обиделась (в первую долю миллисекунды, конечно) и не оскорбилась (что вообще сомнительно), но он не юлил: — Да. И ты об этом знаешь. — Тогда открой дверь и позволь мне выйти. — Что ты собираешься делать без меня? — тихо спросил он. — В том проклятии… — Предсказании, — снова поправил Макстен. Педант недоделанный! — Да наплевать, Макс, проклятие это или предсказание! — воскликнула я. — В нем сказано, что я тебя убью! Собственными рученьками. Вот этими самыми! Я помахала трясущимися руками перед лицом Макса. Недолго думая, он схватил меня за запястья и попытался привлечь к себе. — Отпусти! Нечестно использовать физическое превосходство просто потому, что хочешь заткнуть женщине рот! — начала вырываться я. — Лучшее средство, чтобы заставить женщину замолчать, — это проклятье немоты, — объявил он, — а я тебя пытаюсь успокоить. — Да я спокойная, как апостол! — В таком случае боюсь предположить, что значит паника. Я пошла на хитрый маневр и перестала сопротивляться. От неожиданной капитуляции чернокнижник отпустил меня. Подозреваю, тут же пожалел. Ткнув трясущимся пальцем ему в грудь, я пошла в наступление: — Скажи-ка мне, Макстен Керн, ты совсем от жизни устал? Не спорю, семьдесят четыре года — немаленький срок, кого угодно задерет носиться по кладбищам, плясать на шабашах и оприходовать странных теток, летающих на метлах. Я просто вот что думаю: если мне все равно суждено тебя убить, зачем тянуть? Давай прямо сейчас? По-быстренькому. Я сорвала с плеч рюкзак и сунула в руки чернокнижника. По инерции он подхватил сумку и уточнил: — Что по-быстренькому? — Экспрессом на тот свет отправлю. Никуда не уходи, а то Мельхом мне двери не открывает. — Я направилась в жилые комнаты. — Алина, куда ты? — в его голосе прорезалось беспокойство. — За оружием. Внутри клокотало от злости. Не на Макса. Я вообще не знаю ни одного мужчины, который бы защищал меня, как чернокнижник Макстен Керн. Меня бесила безвыходность ситуации. В середине холла я так разогналась, что поскользнулась. — Аккуратно, — охнул Макс, помогая удержать равновесие. Стало ясно, что он следовал за мной по пятам. С выражением снисходительного терпения он следил, как я со злостью раскидывала по чулану садовые инструменты. Топор был спрятан в углу, сама засовывала, чтобы Хинч не нашел. Схватившись за длинную рукоять, я с силой дернула, но топор зацепился за тяпки. Грохот поднялся невообразимый. — Аккуратнее, Алина, — мягко попросил Макс. — Не поранься. — Не переживай уж, — мрачно процедила я, выволакивая тяжеленное оружие. Неожиданно голова топора с зазубренным лезвием соскочила с рукояти и громыхнулась на каменный пол бесполезной ржавой болванкой. Счастье, что не на ногу. Некоторое время я изучала развалившееся в руках оружие и чувствовала, как дергается глаз. — Теперь ты успокоилась? — Расслабленная поза Макстена бесила неимоверно. Двумя руками я схватила с крючка тяжелую чугунную сковородку и объявила: — Все, я готова тебя прикончить! — Убивай, — согласился он с вселенским спокойствием. — Я ведь ударю! — предупредила я. — По голове. — Бей, — даже глазом не моргнул он. Сейчас! Вот как размахнусь! — Не могу… — пробормотала я, опуская сковородку. — Тебе будет больно. — Какая же ты все-таки чудная, Алина из иного мира, — покачал Макстен головой. Он осторожно забрал сковороду из моих рук и пристроил ее на кухонной столешнице. Со вздохом притянул меня к груди, обнял за плечи. Я уткнулась лбом в крепкую грудь. Ярость схлынула, ужасно захотелось расплакаться от безысходности. Почему ко всем крутым мужикам, заставлявшим колени подкашиваться, обязательно прилагалась какая-нибудь неприятная неожиданность? — Что мы будем делать? — пробормотала я. — Просто жить дальше, — ответил Макстен. — Я не собираюсь умирать. — Но? — подсказала я. — Заканчивай, эта фраза подразумевает «но». |