Книга Исход, страница 60 – Элизабет Говард

Открылись двери, толпа начала медленно вливаться внутрь.

– Садитесь с нами, – услышал он. Это была Клэри; свой траур она, должно быть, позаимствовала у кого-то, потому что вся одежда сидела на ней ужасно. В последнее время она сильно похудела и выглядела усталой. В отличие от нее у Полли в темно-синем пальто был на редкость элегантный вид. Она слабо и отрешенно улыбнулась ему и отвела глаза.

Не отличавшаяся большими размерами часовня вскоре заполнилась до отказа. В дальнем конце зала стоял гроб с венком из бордовых роз на нем. «Как жаль, – думал Арчи, – что здесь так уныло и убого: церковь, почти любая церковь, была бы лучше этого обилия дуба, бронзы и невзрачных окошек с витражными стеклами. Не просто безвкусица, а полное отсутствие какого бы то ни было вкуса и стиля». Он попытался представить себе, как архитектору заказывают этот проект. Попрактичнее, будьте добры, наверняка объяснили ему: здание должно быть рассчитано на максимальное количество церемоний. Так что да, сразу несколько залов, без какой-либо религиозной атрибутики, чтобы годилось для любой конфессии; поскромнее, незачем печам быть броскими; с милым пасторальным ландшафтом вокруг здания; где-нибудь поодаль, где потом можно будет полюбоваться цветами. Как-то так, мистер Кьюбит, Нэш, Кент, сэр Кристофер, или как вас там… А посетители, конечно, приходят, куда они денутся, и стараются сделать свое пребывание здесь максимально коротким: и никакого местного населения, чтобы воодушевляться или осуждать…

Вошла Дюши, опираясь на руку Хью, следом за ней Рейчел. Их провели в первый ряд слева от прохода. Вид Рейчел ужаснул Арчи: болезненно-серая, исхудавшая, она выглядела так, словно в любую минуту могла лишиться чувств. Из-за своей ноги он сел у самого прохода, и она прошла мимо него так близко, что он мог бы коснуться ее, но она его не видела: ее взгляд был прикован к гробу, она не замечала вокруг никого.

Началась служба. Усталый священник прочел молитву, спели гимн. Псалом, «Отче наш», еще один гимн, во время которого двери в глубине часовни открылись, и гроб медленно заскользил, пока не исчез за ними. Не в силах отвести глаз от Рейчел, он заметил ее судорожный, болезненный вздох, когда гроб скрылся из виду. Все было кончено. Пятнадцать минут истекли, открылись еще одни двери, и вслед за Дюши, Хью и Рейчел все покинули часовню.

– Боже! – воскликнула Клэри. – Какой страшный и краткий конец. Бедный Бриг! – Ее глаза были полны слез.

– Вряд ли он об этом знает, – ответил он.

– А откуда знаете вы?

– И я не знаю.

Она громко фыркнула и отозвалась:

– Обычное дело, да? Ни во что не верить не очень-то весело.

– Похоронам и не положено быть веселыми, Клэри, – вмешалась Полли, но взяла ее под руку.

Снаружи разбредались скорбящие, разглядывали венки и букеты. Он заметил Эдварда, но Вилли нигде не было. Ему хотелось поговорить с Рейчел. Направляясь к ней, он видел, как Сид подошла и коснулась ее руки. Рейчел обернулась, он увидел, как она лихорадочно высматривает кого-то, потом она заметила его, и он услышал, как она сказала: «Я еду с Арчи, но все равно спасибо». И Сид отошла.

Он взял Рейчел за руку.

– Хотите, поедем?

Она кивнула. Казалось, говорить она не в силах.

По пути к машине она споткнулась.

– Спина болит?

– М-м.

Он усадил ее в машину, и она сказала:

– Просто поезжайте – подальше отсюда.

И он поехал. Он вел машину по дороге к Хампстед-Хиту, пока не нашел тихое место, чтобы остановиться. Когда он повернулся к ней, она сидела неподвижно, глядя прямо перед собой.

– Рейчел, дорогая, сильно у вас болит спина?

– Все болит. – И она расплакалась. Так, будто плакать было невыразимо больно.

«Конечно, он же ей отец, – думал он. – Все случилось так внезапно, и вдобавок к шоку она выбилась из сил, ухаживая за ним».

– Вы так заботились о нем. Сделать больше было бы невозможно.

Тут он понял, что лучше ничего не говорить и дать ей выплакаться. Он положил руку ей на плечи – как легко ему сейчас дался этот жест! А когда-то повергал его в экстаз и муки. Немного погодя он разыскал и отдал ей свой носовой паток.

– Ох, Арчи, вы сокровище. Нет ничего лучше давнего друга. – Но почему-то от этих слов она снова разрыдалась.

– Он прожил очень счастливую и удачную жизнь, верно? – Теперь ему казалось, что разговор может успокоить ее.

– О да! Видели бы вы письма, которые прислали Дюши! Лучшие из них – от людей, которые с ним работали. А днем накануне той ночи, когда он умер, он признался мне, что боялся умереть, так и не узнав про Рупа. И он, в сущности, проболел совсем недолго…

И она продолжала в том же духе, перебирала утешительные мелочи, но почему-то они ее не утешали. Плакать она перестала, хотя он чувствовал, что она еще не выговорилась до конца, осталось еще что-то, что будет высказано потом.

– Как думаете, не пора ли нам уже к Хью?

После службы чай и прочее намечалось в доме у Хью.

– Не могу, – ответила она. – Я правда не вынесу.

Сила этих слов удивила его, и ему стало ясно, что у нее, видимо, начинается какой-то срыв.

– Тогда я отвезу вас домой, – сказал он так спокойно и сердечно, как только мог.

– Спасибо вам, дорогой Арчи. Вы не против, если я закурю?

– Конечно нет.

– Знаете, – сказал он, когда они доехали до Хампстеда, – по-моему, что вам сейчас нужно, так это отправить Дюши и Долли обратно в Хоум-Плейс и устроить себе длинный отдых. Сид не могла бы свозить вас куда-нибудь в тихое и славное местечко?

– О нет! – начала было она, но ей помешал новый поток рыданий, всхлипов, от которых она содрогалась всем телом и затаивала дыхание от боли.

– Рейч, дорогая, я просто отвезу вас домой и уложу в постель.

«Врача, – мелькнуло у него. – По крайней мере, он даст ей что-нибудь от спины, и она уснет».

Он подъехал к дому, нашел у нее в сумочке ключи и обошел машину, чтобы помочь ей выйти. Болело ужасно. Каким-то чудом ему удалось помочь ей подняться по ступенькам крыльца к входной двери, довести до гостиной и усадить в самое удобное кресло – «лучше с жесткой прямой спинкой». Она попросила принести с ее туалетного столика наверху аспирин. Ее комната показалась ему очень холодной и пустой – как монашеская келья. Потом она попросила его позвонить Хью, и он выполнил эту просьбу. И предложил позвонить ее врачу, но она отказала – нет, ей нужен ее остеопат: «Некогда было съездить к нему или хотя бы записаться на прием». Он позвонил, пустил в ход всю свою силу убеждения и добился от мистера Горинга согласия принять ее в шесть этим же вечером.

– Я вас отвезу, – пообещал он ей.

Потом ушел на кухню и приготовил чай. Ее начали тревожить мелочи: а не заканчиваются ли задолго до шести приемные часы у таких врачей, как мистер Горинг, и если да, не слишком ли его затруднит принять ее? А как же ужин для Дюши? Она любит ужинать рано, а с другой стороны, «боюсь, мне понадобится целая вечность, чтобы что-нибудь приготовить».