Книга Сплетая рассвет, страница 77 – Элизабет Лим

Я отложила иглу.

– А что насчет тебя? Ты скоро превратишься в ястреба.

– Просто скажи монахам, что я хотел отдохнуть, – мрачно ответил он.

– Тебе принести ужин?

Эдан слегка улыбнулся.

– Я поохочусь. Но буду благодарен, если ты оставишь окно открытым.

– Ты сможешь найти обратную дорогу?

Его улыбка стала шире, и я осознала, что выдала свою заботу о нем.

– К тебе – всегда.

Я напряглась, хотя от его слов мое сердце забилось чаще, а затем кивнула и ушла.

Ужин состоял из отваренных листьев салата и морковки, собранных с огорода, а также из миски риса с кунжутом. Со мной никто не ел – судя по всему, монахи только завтракали. Но некоторые из молодых посидели со мной, попивая соевое молоко из деревянных чаш.

Когда ужин закончился, я помыла и вытерла посуду, а затем отправилась на поиски Цыаня.

– Вы говорили, что я могу помыться после заката.

– Рядом с прачечной есть родник. Прогуляйся со мной, я покажу дорогу. – Когда я последовала за ним из монастыря, он сказал: – Твой муж не захотел отужинать?

– Ему нужно было… отдохнуть, – ответила я, опустив взгляд на свои руки. Из-за чувства вины от вранья монаху я не могла смотреть ему в глаза.

– Понятно, – кивнул Цыань. Старик шел медленно, поскольку уже стемнело, а во дворик вело много ступенек. – Монахов учат стремиться к миру, – сказал он, нарушая тишину, – но даже мои братья время от времени пререкаются между собой. Тем не менее, сколь бы ни были велики их разногласия, они помнят, что гармония друг с другом важнее.

Я сглотнула. Должно быть, Цыань заметил, что мы с Эданом поссорились.

– Ты заботишься о своем муже. Это видно невооруженным глазом. Но он заботится о тебе больше.

Я нахмурилась.

– Это не…

– Истинная любовь бескорыстна, – перебил он. – И я вижу, что ты еще очень юна.

Я замолчала, сосредоточившись на том, куда иду. Мы прошли мимо прачечной, дальше каменная тропа исчезала.

– Твой муж страдает от тяжкого бремени. Я вижу это по его глазам. Он не первый чародей, попадающий в эти стены.

Я резко втянула воздух.

– Сэр?

– Этому монастырю тысяча лет, – ответил Цыань. – Большинство чародеев приходили сюда, чтобы обрести покой и побыть в одиночестве, в частности перед тем, как дать обет. Твой спутник первый, кого я встретил… первый, кто пришел сюда после принятия клятвы.

– Я думала, что в монастырях не рады чародеям.

Монах посмеялся.

– Раскол между магией и религией сильно увеличился. Но я не всегда был монахом и повидал многое, чего не доводилось видеть более молодым среди нас. Многое они уже никогда и не увидят. В мое время чародеев звали хранителями, поскольку они оберегали магию от остальных. Это большая ответственность. Ее уважали даже религиозные люди. Лично я по-прежнему уважаю.

Цыань взял меня за руку и повел дальше.

– Вот чего я никогда не видел, так это влюбленного чародея. Видишь ли, они не должны влюбляться. В определенной мере они похожи на монахов – сердобольные и самоотверженные. Только они никого не любят, а мы любим всех. Твой чародей не такой.

В моем горле возник комок.

– Он давно служит, – сказала я, потупив взгляд в землю.

– Так и есть. Многие желают себе подобной силы, но я не завидую его судьбе. Цена за это слишком велика.

Я ничего не сказала. Не хотела говорить об Эдане. Мне было слишком больно думать о его обещании Бандуру, зная, что ничего не могу с ним поделать.

Наконец мы прибыли к ручью. Месяц освещал чистую воду передо мной, как и три статуи Аманы на берегу. Ее глаза были закрыты, а руки сложены в мольбе и подняты к небу.

– Когда-то давно эти воды считались священными для жриц богини-матери, – объяснил Цыань. – Некоторые из них до сих пор приходят сюда раз в год, на девятый день девятого месяца, чтобы увидеть мост из звезд между солнцем и луной. Вы чуть-чуть опоздали.

– Я знаю, – прошептала я, глядя на статуи.

Те две, что были в платьях из луны и солнца, мерцали в серебристом сиянии месяца, а вот ту, что была одета в кровь звезд, скрывали тени.

– Должно быть, платья Аманы восхищают тебя, как швею, – сказал Цыань.

– Я всегда считала их мифом, – ответила я, – такими же далекими от нас, как боги. Но это было до того, как я поверила в магию. Увидев, на что она способна, я уже не уверена, что граница между небесами и землей такая же прочная, как мне казалось. – Я подумала о Бандуре и призраках. – Что, если богов не существует? Что, если есть только магия, чародеи, демоны и призраки?

– Продолжай верить, – ответил монах. – Боги присматривают за нами, но, в отличие от духов этого царства, они не вмешиваются в наши жизни. По крайней мере, если мы их не злим или не впечатляем.

– Да, – пробормотала я. – Когда Амана простила бога воров, то вернула свет миру, но лишь на половину дня. Она даровала нам ночь.

– Она и дальше на него злилась, и вполне заслуженно. Но ты забываешь о портном, который сшил платья для бога воров. Мало кто знает, что Амана наградила его даром.

– Каким?

– Говорят, что она подарила ему ножницы, – ответил Цыань. – Зачарованные таким образом, что они наделяли своего владельца частицей ее силы.

Я словно окаменела.

– Никто никогда их не видел, но я полагаю, что они существуют и передаются из поколения в поколение.

Я затаила дыхание и потянулась за пояс, где все еще были спрятаны мои волшебные ножницы. Обвела пальцами гравировку на лезвиях – солнца и луны. Наверняка это ножницы, которые Амана отдала портному.

Значило ли это, что моя семья произошла от того портного? Объясняло ли, почему во мне текла магия? Наверное. Как и то, почему только я могла использовать ножницы. И почему Бандур сказал, что я не так проста, как кажусь.

– Что, если кому-то удастся повторить платья Аманы? – выпалила я. – Вмешается ли богиня-мать?

– Многие пытались их сшить, соблазнившись легендой, что Амана исполнит желание любого, кто в этом преуспеет.

– Это правда?

– Полагаю, если кому-то все же удастся воссоздать ее платья… такой подвиг может навлечь на себя ее гнев, а не благословение. – Увидев мое испуганное выражение лица, Цыань улыбнулся. – С другой стороны, я также готов поспорить, что эту сказку выдумали жрецы детей Аманы, чтобы их храмы процветали и их часто посещали.

– Ясно, – тихо произнесла я.

– Поговори с ней, – сказал монах, показывая рукой на ручей. – Амана всегда слушает, но, быть может, здесь, среди ее детей, она обратит на твои слова больше внимания. – Он похлопал меня по плечу, прежде чем развернуться в сторону монастыря. – Помирись со своим чародеем. Он очень тебя любит.