Книга Свой среди чужих , страница 6 – Виктор Тюрин

– Ничего не скажешь, крепок-то молодец. Сколько ему годков?

Хозяин кабинета усмехнулся и, не заглядывая в мое дело, сказал:

– Двадцать.

Майор неспешно сел, достал из коробки папиросу, закурил, а полковник тем временем кивнул головой на стоящий стул, сказал:

– Садись, лейтенант. Говорить будем.

Судя по всему, эти офицеры хорошо друг друга знали, уж больно домашняя обстановка была в кабинете. Вполне возможно, что они даже были хорошими друзьями, потому что полковник был такого же возраста, что и майор, только, может, чуть постарше. Лицо интеллигентное, умное. На груди два ордена. «Красная Звезда» и «Отечественной войны».

– Рассказывай, Константин Кириллович, как ты у нас оказался. Судя по твоему делу, ты хорошо воевал, да и награды сами за себя говорят. Характеристику тебе, скажу я так, отменную дали. Просто кладезь всяческих достоинств. И вдруг – раз! – отправляют в действующую армию. Что смотришь удивленно? – полковник постучал пальцем по папке с моим делом. – Тут говорится только о том, что ты избил двух вышестоящих офицеров из-за женщины. Подполковника и майора. Причем оба, насколько можно судить по бумагам, выгораживать себя не стали и признали себя зачинщиками. Хм. Обычно такое дело кладут под сукно и забывают о нем навсегда, а от тебя решили избавиться. Так в чем там было дело, лейтенант?

– Не избивал я их. Ударил по одному разу. Это первое. Подполковник был Героем Советского Союза и получил награду в Кремле из рук товарища Калинина. Это второе. Но это вы, наверно, уже знаете, а вот то, что подполковник был другом Василия Сталина, этого в деле нет. Это третье.

Об этом мне стало известно в беседе с начальником отдела, к которому я пошел, перед тем как явиться в отдел кадров. Услышав об этом, полковник и майор переглянулись, почти одновременно ухмыльнулись, но уже в следующую секунду их лица приняли прежнее выражение.

«Точно. Друзья-приятели», – сразу подумал я.

– Теперь понятно, а то мы гадать уже начали… Хм. Раз все ясно, поговорим об основных задачах, стоящих перед войсковой контрразведкой. Они заключаются в одной фразе: всемерно оказывать помощь командованию для обеспечения победы над врагом. Более конкретные задачи вам поставит товарищ майор, а заодно расскажет о вашем новом назначении.

– Обо всем мы поговорим, лейтенант, у меня, а вот насчет твоего направления скажу прямо сейчас. Ты направляешься на должность оперуполномоченного отдела контрразведки СМЕРШ по обслуживанию 174-й отдельной армейской штрафной роты.

Снова внимательные взгляды. Как отреагирует на эти слова наглый лейтенант, избивший вышестоящих офицеров?

«Все же сумели сунуть меня в дерьмо», – с некоторой обидой подумал я, после чего как можно равнодушнее поинтересовался:

– Что это значит: по обслуживанию?

– Это значит, что ты в постоянный состав офицеров штрафной роты не входишь, а являешься прикомандированным, хотя и будешь состоять в ней на всех видах довольствия. Ясно?

– Так точно, товарищ майор.

– В твоем деле отмечено, что ты владеешь двумя языками. Немецким и французским. Как хорошо?

– Немецкий язык – в совершенстве, французский – средне, так как у меня не было хорошей языковой практики, – секунду подумав, добавил: – Немного знаю английский язык. Сам его изучал.

– Да ты у нас знаток иностранных языков. Молодец! Теперь иди к полковнику Калите Трофиму Степановичу. Он у нас главный по политчасти. Ты комсомолец?

– Так точно, товарищ майор.

– Тогда к комсоргу загляни… Впрочем, Трофим Степанович сам тебя направит. Когда закончишь со всеми делами, жди меня у входа. Иди.

Я вскочил.

– Разрешите идти, товарищ полковник?!

– Идите.

Помимо обстоятельного разговора с подполковником, который явно знал, как я здесь оказался, мне пришлось выслушать много всего, но в основе его речи можно было выделить жесткое предупреждение: если нечто подобное повторится, то быть мне не офицером при штрафной роте, а рядовым в этой самой роте.

– Надеюсь, товарищ лейтенант, вы меня поняли в достаточной степени?!

– Так точно, товарищ подполковник!

Разговор с секретарем комсомольской организации был слабой копией с заместителем по политической части, после чего я был направлен в отдел политпропаганды, где получил кипу листовок и газет двухдневной давности, а затем отправился на вещевой склад. Нагрузившись полученным по аттестату обмундированием, я еще минут сорок сидел в ожидании майора и все думал о том, что жизнь меня качает словно маятник, из стороны в сторону. Неожиданно вспомнил о нашем разговоре с начальником отдела, когда тот обмолвился, что за меня просили на высшем уровне, но как видно… не судьба. Плетью обуха не перешибешь.

«Ладно. Что есть, то есть. Так, что я про штрафные роты знаю? Да почти ничего. Постоянный и переменный состав. Политзаключенных не брали. Уголовники? Вроде тоже нет. А так…. Самострельщики. Дезертиры. Предатели?.. Стоп. Как я сразу не подумал. А где прежний особист? На повышение пошел или…»

– Чего пригорюнился, лейтенант?!

Я вскочил. Передо мной стоял майор Брылов.

– Горюю о своем пропавшем отпуске, товарищ майор. Из двух недель всего лишь один день отгулял.

– Сочувствую, лейтенант. И сразу вопрос: за что тебе такой роскошный подарок сделали? Я, например, за последние два года о нем только слышал, но ни разу не видел.

– Удалось как-то живым вернуться из немецкого тыла. Ну и начальство на радостях наградило и дало отпуск.

– Так за это тебе «Красное Знамя» дали?

– Так точно.

– Хм. Пошли к госпиталю. Там полуторка нас ждет.

По дороге в госпиталь он мне рассказал, что уже неделю на их участке фронта не ведется никаких военных действий, что штрафная рота расположена в полуразвалившемся кирпичном заводике на окраине небольшого городка, и ее командир, капитан Чистяков, в общем, неплохой мужик.

В расположение дивизии мы поехали на полуторке, которая везла медикаменты и перевязочные материалы. Майор, как и положено большому начальнику, сидел в кабине, а мы со старшиной медицинской службы – в кузове. Когда машина остановилась, я спрыгнул, после чего старшина передал мне мои пожитки.

– Сейчас пойдем ко мне. Поужинаем. Чаю попьем. К себе завтра с утра пойдешь. Вернее, поедешь, – майор иронически оглядел все мои вещи, – а то, не дай бог, надорвешься. Заодно со старшим лейтенантом Васиным познакомлю. Через него шло формирование штрафников. Хоть молодой парень, да толковый, глядишь, чего и подскажет.

Мы уже пили чай, когда пришел старший лейтенант. Лет двадцать пять. Подтянутый, стройный, жилистый. Лицо серьезное. На груди две медали «За боевые заслуги».

Четко, по уставу, кинул руку к фуражке: